Басад. Ян Росс

эмансипации. Результат постоянного столкновения между установкой на самореализацию и архаичной, но увековеченной бессмертной классикой и накрепко засевшей в социальном сознании, директивой занимать позицию “слабой (но гордой) женщины”.

      Хоть когда-то – при советском строе – женщина стояла у станка, укладывала рельсы, махала серпом, что-то такое делала с сохой и добывала руду в шахтах наравне с мужчинами, в романтических связях она продолжала позиционировать себя тургеневской барышней.

      А сегодня у нее уже нет ни серпа, ни отбойного молотка, соху – и ту отняли, а внятного ориентира, какого рода барышней ей теперь дОлжно быть – не дали. Вот, собственно, и вся эмансипация. Сбрось оковы! И Состоись! Состоись как современная эмансипированная успешная женщина. А что подразумевает это трудно вообразимое понятие, никто не знает. То ли дело у Тургенева – все четко и ясно – садись, читай и действуй по написанному. Но те времена канули в лету, и сегодняшняя установка примерно такова: ты – женщина, свободу тебе дали, вот и вперед – разберись, реши, воплоти и Состоись!

      А пока она над всем этим размышляет и не нашла четкого ответа, как и куда грести, мы имеем женщину а-ля мороженое. За ней следует галантно и почти безнадежно ухаживать. Ее взбалмошности, как суррогату свободы, пользоваться которой по назначению она пока не научилась, можно только умиляться. И за нее, само собой, надо по-джентльменски платить при выходе в “свет”.

      Завершив эти логические построения, я установил виновных, обосновал собственную правоту и остался чрезвычайно собой доволен. И самое прекрасное – решение обеих стоящих передо мной проблем даже не надо было искать. Оно напрашивалось само собой. Итак, стремление сломать приевшийся паттерн интимных отношений, подкрепленное теорией “русские женщины – как мороженое”, и проект деконструкции Берлинской стены между русскими и коренными израильтянами привели меня на израильский сайт знакомств.

* * *

      Поначалу я попадал в курьезные ситуации. Одна деваха с неподражаемой непосредственностью осведомилась, какой у меня длины. Прямо с первых слов в чате. В этой непринужденности было даже некое очарование. Я, стараясь соответствовать, спросил: “А какой у тебя глубины?” Она дьявольски оскорбилась. Не вполне понятно почему.

      Потом три девицы подряд поинтересовались обрезан ли я. С первой я растерялся. Может, о глубинах размышлял. Не помню. Ничего с ходу не придумав, честно отрапортовал о положении вещей. Не скажу, чтобы мне понравилось отчитываться подобным образом. Второй любопытствующей я уже ответил, что ей придется выяснять этот вопрос собственноручно.

      Постепенно научившись разбираться в типажах, я стал реже влипать в истории. Но прежде чем перейти к дальнейшему повествованию, не могу не упомянуть уникальный экземпляр спонтанности и раскрепощенности.

      Представьте сайт знакомств, анкету с фотографиями двадцативосьмилетней довольно привлекательной особы и следующий