В долине смертной тени (Эпидемия). Владимир Гурвич

действительно интересно. Я многое не понимаю. Мне бы хотелось подробней расспросить вас, мсье, Герман Владимирович. И вас, мсье Алексей. А вот на Святослава я не надеюсь, он сам плохо знает свою страну. Я права? – посмотрела она на него.

      – Я потому и уехал из России, что не могу ее принять, – ответил Станислав. – Тебе, в самом деле, лучше за разъяснениями обратиться к отцу и братьям. Уверен, они тебе не откажут.

      – Разумеется, дорогая Соланж, мы всегда готовы вам помочь, – отозвался Герман Владимирович. – Алеша, ты согласен?

      – Не вижу никаких препятствий.

      – Вот видите, как все хорошо складывается, – улыбнулся Герман Владимирович. – Нам всем будет, чем заняться во время этого вынужденного затворничества.

24.

      Постепенно предназначенные для коктейлей бутылки вина были опустошены, и разговоры стали стихать. Все собрались уже покинуть зал, как внезапно в него ворвался отец Варлам. После ужина он незаметно исчез, а теперь вдруг появился. И загородил своим телом выход, не позволяя никому покинуть помещение. Все удивленно уставились на него.

      – «И помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: «нет мне удовольствия в них» доколе не померкли солнце и свет и луна и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем. В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы; и перестанут молоть мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно» – громовым голосом процитировал он. – Покайтесь! – уже от себя призвал он, – настают грозные дни. Бог дает каждому из вас последний шанс на спасение. А что делаете вы, вместо того, чтобы молиться и умолять о милости. Пьете вино, ублажаете плоть и продолжаете думать, что все пройдет, и вы снова вернетесь к прежней жизни. Этому не бывать!

      Священник замолчал, молчали и все те, к кому была обращена эта проповедь.

      – Святослав, это что? – тихо спросила Соланж, не поняв ни слова, но почувствовав пафос речи отца Варлама.

      – Я потом тебе все объясню, – шепотом ответил Святослав. – Пока же просто смотри и получай удовольствие. Такой экзотики нигде не увидишь. Возможно, это и есть подлинная Русь.

      Хотя Святослав произнес эти слова тихо, но в образовавшейся тишине их слышали все. Это нарушило всеобщее оцепенение.

      – Отец Варлам, позвольте мы пройдем, – произнес Герман Владимирович. – Кто желает вас слушать, пускай остается. Лично я после сытного ужина и вина просто хочу лечь и отдохнуть.

      Но на священника эти слова, если и произвели впечатление, то совсем не то, на какое рассчитывал их говоривший.

      – Ты первым станешь жертвой посланного Богом мора, – показал он перстом на Германа Владимировича. – Вспомни мои слова, когда придет твой час.

      – Стану, значит, стану, – спокойно отозвался Герман Владимирович. – Вы-то что волнуетесь, я вам ни друг, и ни сват. До сегодняшнего дня мы с вами даже не были знакомы. А потому сгинь, нечистая сила! Дай пройти.

      Герман Владимирович взял священника за руку и отодвинул