В долине смертной тени (Эпидемия). Владимир Гурвич

верно, – ответил Азаров. – Все как-то не получалось.

      – Но сейчас, надеюсь, получится. – Святослав обнял брата за плечи.

      – Конечно, получится, – согласился Азаров.

      – Тогда познакомься с моей подругой – Соланж Жобер. А это мой брат, Алексей, – перешел на английский Святослав. – Он главный оппозиционер страны, мужественно борется с нынешним режимом.

      – Это правда? – удивилась француженка. – Я не знала, что у Святослава такой замечательный брат.

      – Святослав преувеличивает, я один из оппозиционеров. А кто главный в стране в этом качестве не ясно. Уж точно я на эту роль не тяну. Скорей всего такого человека, к большому сожалению, просто не существует.

      – Как такое может быть? – недоумевающе посмотрела на него Соланж. – Если есть оппозиция, всегда должен быть тот, кто ее возглавляет. У нас всегда так.

      – У вас, да, а у нас по-другому.

      – Я все больше убеждаюсь, что в России все иначе, – сморщила лоб женщина. – Почему так? Я спрашивала у Святослава, но он не хочет отвечать. Может, это сделаете вы?

      Братья переглянулись.

      – Это не просто, мадам Соланж, – ответил Алексей. – Я должен подумать. Может быть, позже попытаюсь вам ответить. Мы привыкли к парадоксам своей страны. И когда иностранцы просят их объяснить, это вызывает затруднение.

      – Может, достаточно говорить на эти темы, – вмешался в разговор Святослав. – Предлагаю выпить за встречу.

      – Я только – за, – откликнулся Азаров.

      – Тогда за нас!

      Все трое чокнулись и выпили.

      – Давайте сядем на этот диван, – предложила Соланж. – Я хочу вас, Алексей, кое о чем расспросить.

      – Не сопротивляйся, она все равно не отстанет, – усмехнулся Святослав.

      Все трое расположились на диване.

      – Скажите, Алексей, это правда, что вы сидели в тюрьме? – спросила француженка.

      – Несколько раз, – подтвердил Азаров. – Последний – совсем недавно. Целый месяц провел в камере на 10 человек. Нас там сидело пятнадцать.

      – Разве такое может быть? – изумилась Соланж.

      – В наших тюрьмах – это обычная практика.

      – Где же вы спали?

      – На топчане.

      Соланж наморщила лоб.

      – Что такое топчан? Я, наверное, это никогда не пойму. Ладно, спрошу о другом: за что вас посадили в тюрьму?

      – За призыв выйти на митинг.

      – И все?

      – Да.

      – Разве за это сажают?

      – У нас сажают.

      – Но выходить на митинг – это законное право любого гражданина.

      – Если митинг против власти, он априори незаконный.

      – Но зачем нужен митинг за власть? Это нелепо!

      Мимо них с бокалом в руках проходил Михаил Ратманов.

      – Соланж, а можно я задам от вашего имени этот вопрос моему брату. Он как раз работает в администрации президента. Михаил, можно тебя спросить?

      Ратманов посмотрел на француженку, затем перевел взгляд на Азарова.

      – Задавай, –