Нулевой том (сборник). Андрей Битов

ощутил самолетик в своей руке. И понял, как можно слиться с этой железкой в одно.

      Да, здесь я все понимаю, еще раз подумал Борис Карлович.

      Потом он подумал, что вот надо их вырастить и надеяться, что они будут иначе. Что они смогут жить как люди чуть дольше, чем только в детстве. Да, все для этого, подумал он. Иначе – для чего же?

      Появилась девочка со щенком. Она гордо прошла мимо ящика и села на скамейку. Худенький мальчик бросил самолет и уставился на щенка. Девочка гордо смотрела на мальчика и независимо сидела на скамейке.

      Да… Кто же скажет, что щенок не лучше ящика с песком… Это очевидно, подумал Борис Карлович.

      Но щенку надоело сидеть с девочкой, и он подбежал к ящику. Все стали его гладить. Девочка ревниво покрутилась на скамейке, не выдержала, подбежала и забрала щенка.

      Щенок опять убежал к ящику.

      Девочка разнервничалась, стала тормошить щенка, сердиться на него.

      Тут уже что-то взрослое, подумал Борис Карлович.

      Но тут появилась старшая сестра, сделала внушение, забрала щенка и отправилась домой. Девочка разочарованно пошла за ней.

      Борис Карлович представил, как она тайком забирала щенка, тайком выбегала на улицу и чем была для нее эта самостоятельная прогулка со щенком. И он рассердился на старшую сестру: эта взрослая, а не та.

      И Борис Карлович заметил, что уже трижды мимо него, потупляясь и поглядывая, прошел один и тот же молодой человек. Все еще умиротворенный, Борис Карлович ласково посмотрел на него и подумал про него то же: славный. Тогда, поймав взгляд, молодой человек подошел к Борису Карловичу, покраснел и сдавленным голосом сказал:

      – Извините, что так прямо, я бы не стал, но я, извините…

      – Да, – что-то осознав и сжавшись, сказал Борис Карович.

      – Ведь вы Борис Карлович Вагин! – сказал молодой человек.

      – М-м-м… – как-то неопределенно и испуганно промычал Борис Карлович.

      – Я так хотел познакомиться с вами. Ваши книги…

      Борису Карловичу стало стыдно. Жгуче, обидно стыдно, как бывает разве в детстве.

      – Очень хорошо, да, – сказал Борис Карлович.

      – Мне очень хотелось…

      Борису Карловичу стало еще стыднее. Но тут он вспомнил и очень обрадовался тому, что вспомнил.

      – Вот что, – сказал он живо, – приходите сегодня на мой юбилей.

      Довольный, молодой человек ушел. Борис Карлович облегченно вздохнул.

      Не понимаю, подумал он неприязненно. И тут заметил, что молодой человек возвращается. Что ему еще нужно?.. Борис Карлович закрыл глаза и притворился спящим.

      Странно, думал он. Ведь все это я сделал так давно… И что это случилось с ними вдруг?! Вот Саша… Ведь он лучше меня умел. А о нем не вспомнили. К чему все это? Мне уже ничего этого не нужно. Это все не мое – а их. Как они этого не поймут! И жизнь моя – это тоже у них. И они не дают мне жить. Господи, ведь и этого не понимают, что стариков щадить надо! Что вообще оставлять в покое хоть когда-нибудь – надо. Что это потребность… Что им еще от меня нужно! Все ведь и так останется им. И собрание сочинений