Только роза. Мюриель Барбери

его под прямым углом на востоке, севере и западе. На самом деле это были всего лишь большие холмы, но их резные очертания создавали зрительную иллюзию высоты. Сине-зеленые в утреннем свете, они стекали к городу своими лесистыми откосами. Лежащий напротив нее за маленькой зеленой возвышенностью город казался уродливым, забетонированным. Взгляд Розы вернулся к садам внизу, и ее поразила их отчетливость – их алмазная очевидность, обостренная болью чистота, их способность воскрешать ощущения детства. Как в давних снах, она билась в черной ледяной воде, но теперь в разгар дня, среди множества деревьев, в запятнанных кровью лепестках белого пиона. Она облокотилась о бамбуковые перила, вгляделась в соседний холм, отыскивая там что-то. Стоящая рядом женщина улыбнулась ей.

      – Вы француженка? – спросила она с английским акцентом.

      Роза повернулась к ней, увидела морщинистое лицо, волосы с сединой, стильный пиджак.

      Не дожидаясь ответа, женщина продолжила:

      – Чудесно, не правда ли?

      Роза согласилась.

      – Результат многих веков преданности и самоотречения.

      Англичанка засмеялась собственным словам.

      – Столько страданий ради одного-единственного сада, – сказала она легкомысленным тоном.

      Но взгляд ее, устремленный на Розу, оставался пристальным.

      – Ну, – сказала она, хотя Роза по-прежнему молчала, – возможно, вы предпочитаете английские сады.

      Она снова засмеялась, небрежно погладила перила.

      – Нет, – сказала Роза, – но это место меня потрясает.

      Ей захотелось рассказать о ледяной воде, она заколебалась и передумала.

      – Я приехала этой ночью, – проговорила она наконец.

      – Вы впервые в Киото?

      – Я впервые в Японии.

      – Япония – страна, где много страдают, но не обращают на это внимания, – сказала англичанка. – И в награду за подобное безразличие получают сады, куда боги заходят выпить чаю.

      Розу это рассердило.

      – Мне так не кажется, – возразила она, – награды за страдание не бывает.

      – Вы так думаете? – спросила англичанка.

      – Жизнь причиняет боль, – ответила Роза. – И никаких выгод ждать от этого не приходится.

      Англичанка отвернулась и погрузилась в созерцание павильона.

      – Если ты не готов страдать, – вновь заговорила она, – ты не готов жить.

      Она отпустила перила, улыбнулась Розе:

      – Приятного пребывания.

      Роза обернулась к шоферу. Со смешанным выражением неприязни и опаски он провожал глазами англичанку, чей силуэт исчезал за листвой кленов. Роза двинулась вниз по склону. Прежде чем шагнуть на последнюю ступень ведущей к пруду перед павильоном лестницы из черного камня, она остановилась, пораженная мыслью, что ее никто нигде не ждет. Она приехала услышать завещание отца, которого не знала; вся ее жизнь сводилась к последовательной смене призраков, которые распоряжались каждым ее шагом, ничего не давая взамен;