Подметный манифест. Далия Трускиновская

развитию медицинской отрасли, однако тут иной случай, тут нам потребно не докторов причудливыми казусами снабжать, а чтобы злодей заговорил.

      Архаров усмехнулся – впору уже определять Марфу в штат полиции и платить ей жалование.

      – К этой вертопрашке я сам поеду, – решил он. – Может, чего присоветует насчет осведомителей.

      – Уж наверное присоветует, – согласился Шварц. – Но в одиночку ехать не след.

      – Днем в меня стрелять не осмелятся, – возразил Архаров.

      – В одиночку ехать не след, – спокойно повторил Шварц. – Коли изволите упереться на своем, я сам возьму извозчика и вслед за вами, сударь, поеду.

      – Леший с тобой, черная душа, возьму Клавароша…

      Архаров уже знал про удивительный роман Клавароша с Марфой. И полагал, что обоим будет приятно лишний раз увидеться.

      – Мало. Еще пусть едут Ушаков и Канзафаров, – преспокойно распорядился Шварц. И пошел из кабинета вон – в свой нижний подвал, где наверняка томился в ожидании допроса очередной грешник.

      До Зарядья ехать было недалеко, и вскоре Архаров со свитой подкатил к Марфиным воротам.

      Очередная взятая на воспитание девчонка откликнулась на крик кучера Сеньки, инвалид Тетеркин отворил ворота, и сани въехали во двор.

      Марфа не слишком удивилась, увидев ввалившихся архаровцев.

      – Вы, молодчики, останьтесь внизу, – сказала она им, не выделяя Клавароша среди прочих, – а господина обер-полицмейстера я к себе наверх заберу. Наташка! Сбитенька им приготовь! Да имбиря не пожалей, чтобы продирало! В холод сбитень – лучше всего. Наташка, стягивай с его милости валенки! У меня наверху жарко, взопреет!

      Архаров в одних белых чулках прошел по чистейшим тканым половикам, Марфа в мягких домашних туфлях бесшумно поплыла следом. Они поднялись в розовое гнездышко, Архаров был усажен на стул, хозяйка плюхнулась на постель.

      – Приданое перебираешь? – спросил Архаров, показывая на большой ларец, занимавший чуть ли не половину столика.

      – Коли даже за тебя пойти – и то своим приданым не осрамлю!

      Марфа откинула крышку ларца. Архаров заглянул и увидел сваленные как попало украшения.

      – Тут у меня всякого добра полно, – сказала Марфа, – и дешевенькие коральки, и кое-что ценное. Вот, глянь, сударь, такого ты, поди, и при дворе не видывал.

      Она выкопала и вытянула жемчужное ожерелье в шесть нитей. Такое украшение, именуемое перло, десятилетиями не выходило из моды и для дамы считалось обязательным даже ежели не носить – то иметь его в хозяйстве. Само по себе Марфино перло было не так чтобы чересчур роскошно, жемчуг – весьма средненький, однако круглая застежка-фермуар была двух вершков в поперечнике.

      – Это что, изумруды? – спросил Архаров. – Настоящие, не подделка?

      – То-то и оно, что настоящие. Ты уж поверь, много у меня камушков, а эти милее всех. Как затоскую – достану, погляжу, душа утешится, было, выходит, и у меня в жизни то самое, заветное…

      – Ивана Ивановича подарение? – догадался Архаров.

      – Его