Чудо хождения по водам. Анатолий Курчаткин

и недоверием – невозможно вынести.

      – Да не инопланетянин я, не инопланетянин! – возопил В. – Ты веришь в этот бред? Не могу я ходить по воде, никак! Это вчера… я не знаю, что это такое вчера, общая галлюцинация, что еще?!

      – А на камеру снято? – тотчас отпарировала жена. – У оптики тоже галлюцинация?

      – Не знаю, не знаю! – воскликнул В. – Оптика тоже… ее человек в руках держал!

      Саркастическим изумлением исполнился взгляд жены.

      – Понимаешь, что говоришь? Человек, не человек, пусть она на штативе стоит – у камеры нет сознания, чтобы галлюцинировать!

      – А вот давай сгоняем на то же Запрудное, поставим эксперимент, – сказал он. Чувствуя себя идущим ва-банк игроком, в карманах которого ни гроша. Что его больше всего страшило во всей этой истории – так это возможность ни за что ни про что потерять жену. – Что я: провалюсь? Не провалюсь? Давай сгоняем? Только попозднее, в сумерках, когда там уже никого не будет. Согласна?

      Жена смотрела на него с сомнением, нерешительностью, страхом.

      – Ну? Что? – понукнул он ее.

      – Если ты настаиваешь, – пряча глаза, торопливо ответила она.

      В том, как увела в сторону глаза – будто тихой мышкой шмыгнула в норку, – прозвучало невысказанное: зачем, зачем ты устроил все это, ты не должен был! Словно он своей волей устроил все это.

      Коллега на экране между тем продолжал джигитовать на необыкновенной лошадке по имени Уфология, демонстрируя такую виртуозность, что ему мог бы позавидовать любой цирковой наездник. Среди нас, опасность, нельзя приуменьшать, звучал его голос. Только теперь внизу экрана не было надписи, указывающей, кто он такой.

      В. навел на телевизор пульт и погасил коллегу. С него достаточно. Следом за чем вытащил из розетки и вилку стационарного телефона. Ты не против, только спросил он жену. Она покачала головой: нет, не против.

      Так весь вечер и просидели с выключенными телефонами, выключенным телевизором. Что за бесконечный был вечер! Какой-то переход через пустыню Сахару на верблюдах. Все песок и песок вокруг, все песок и песок – ни конца ему и ни краю. Не о чем стало вдруг говорить, и невозможно молчать, и невозможно заняться никаким делом – все валилось из рук.

      Парное лиловое молоко уличных сумерек было долгожданным благословенным оазисом, выросшим на горизонте. В. опасался встречи с охранником на стоянке и, когда подходили к голубятне, весь свился в одну твердую комкастую мышцу, – сверху, однако, вывесилось совсем другое лицо. У них же перед ночью передача дежурства, с чувством облегчения осознал В. Дежурил охранник, начавший работать здесь лишь несколько дней назад, он мало еще кого знал, и В. миновал его будку без всяких сложностей.

      Берега озера противу надежды В. были еще не пусты. А там, где они вчера лежали на подстилке с женой, на облагороженном привозным песком пляже, было даже и людно. Конечно, не так, как вчера, большинство народа уже укатило на ночной покой, но все же еще и плескались