Женщина, которая легла в кровать на год. Сью Таунсенд

лотерейных билетов на двадцать пять фунтов.

      Но потом Ева вспомнила другое – как быстро сдулось высокомерие Брайана и как он опечалился, стоило попросить его лечь в другой комнате. Она несколько секунд постояла у двери спальни, обдумывая возможные последствия, и забралась в постель, оттянув начало потенциального сражения.

      Проснулась Ева в пятнадцать минут четвертого от крика Брайана, затеявшего борьбу с одеялом. Щелкнула кнопка ночника. Когда Ева сумела сфокусировать взгляд, то увидела, что муж скачет по ковру на одной ноге, держась за правую лодыжку.

      – Судорога? – спросила она.

      – Нет, не судорога! А твои долбаные шпильки! Ты продырявила мою долбаную ногу!

      – Тебе следовало остаться в комнате Брайана-младшего, а не пробираться в мою.

      – В твою? – переспросил муж. – Она всю жизнь была нашей.

      Брайан не слишком умел справляться с болью или кровью, и вот посреди ночи столкнувшись вдруг и с тем и с другим, он завопил во весь голос. Окончательно проснувшись, Ева увидела, что в пострадавшей ноге действительно дыра.

      – Столько крови… Промой рану, – простонал он. – Нужно полить ее дистиллированной водой с йодом.

      Ева не собиралась покидать кровать. Она дотянулась до стоящего на тумбочке флакона «Шанель № 5», направила распылитель на ссадину Брайана и нажала на пульверизатор. Брайан взвизгнул, зайцем запрыгал по бежевому ковру и выскочил за дверь.

      «Я все сделала правильно», – удовлетворенно подумала Ева, снова проваливаясь в сон. Всем известно, что в чрезвычайной ситуации «Шанель № 5» – отличный антисептик.

      Около половины шестого Ева снова проснулась. Брайан хромал по комнате, выкрикивая:

      – Больно! Больно!

      Когда Ева села в постели, он пожаловался:

      – Я позвонил в неотложку. Там сплошные идиоты! Придурки! Болваны! Дебилы! Слабоумные! Бестолочи! Кретины! Переворачиватели гамбургеров! Планктон! Да африканский знахарь соображает лучше!

      – Брайан, пожалуйста, – утомленно сказала Ева. – Ты не устал бороться с миром?

      – Нет, мир мне нравится все меньше.

      Еву захлестнула волна жалости к полуголому мужу, стоявшему у кровати с продырявленной ногой, обмотанной белой полотняной салфеткой, с крошками от тоста в бороде. Она отвернулась.

      В этой комнате, отныне ставшей ее личной спальней, он был лишним элементом.

      Брианна в который раз спросила себя, сколько еще Поппи будет рыдать. За стенкой не умолкали всхлипы.

      Девушка посмотрела на будильник, который у нее был с младенчества. Барби указывала на четыре, а Кен – на единицу. Не такого она ждала от первой ночи в университете.

      «Эта ужасная истеричка затащила меня в мыльную оперу “Жители Ист-Энда”», – раздраженно подумала Брианна.

      Около половины шестого ее беспокойный сон был прерван громким стуком в дверь. Услышав хныканье Поппи, Брианна замерла. С шестого этажа общежития от соседки никак не убежать, да и окно открывалось всего на несколько сантиметров.

      – Это