Карфаген должен быть разрушен. Александр Немировский

хлестнул мулов, и фургон рванулся вперед.

      – Держи правей! – крикнул Макк.

      – Свернуть с дороги? – удивился Андриск, останавливая мулов. – Но ведь Рим впереди.

      Макк догнал повозку и, положив руку на плечо юноши, сказал:

      – Дорога для тех, кого ждет Рим, а нас ждет вот тот пустырь.

      – Ты хочешь сказать, что мы будем играть на пустыре, – Андриск остановил мулов. – Не для них ли? – вскинув голову, он указал подбородком на стаю ворон, с карканьем пролетавшую над дорогой.

      – Нет! – ответил актер с улыбкой. – Стоит нам сколотить помост, как тотчас появятся зрители.

      – А почему бы нам не сделать этого в Риме? – не унимался Андриск.

      – Да потому, – ответил Макк, почесывая затылок, – что нам, актерам, в Рим нет дороги. Мы, как Ганнибал, разобьем лагерь у ворот.

      – Театр у ворот! Театр у ворот! – со смехом подхватил Буккон. – Вот и тема для нашей новой, ателланы[27]. – Но постой, – проговорил он озабоченно. – Взгляни налево. Нас кто-то опередил.

      – Ты прав. Там идет представление. Но Рим велик, и зрителей хватит на всех. Эй, Доссен! Вставай!

      – О, боги! – проворчал Доссен. – Ты всегда прерываешь мой сон на самом интересном месте. Еще немного, и у нас была бы новая ателлана.

      – Сыграем старую, – засмеялся Макк. – Папаша Харон нас еще не подводил.

      Он взял мула за уздцы и потащил его к мостику, переброшенному через канаву. Колеса задребезжали по бревнам.

      Макк оказался прав. Едва они вбили колья и положили доски, неведомо откуда появилось несколько зрителей. Когда же актеры вошли в фургон, чтобы надеть маски, перед помостом уже сидело человек тридцать. Во время обращения к публике, которое всегда произносил Макк, зрители все подходили и подходили, и вскоре весь пустырь заполнила толпа.

      Ободренные вниманием, актеры играли с необыкновенным подъемом. Они по ходу придумывали новые реплики, рассчитанные специально на римлян. Андриск старался изображать не просто старика, но важного римского сенатора, – он их не раз видел в Капуе. Доссен из деревенского шарлатана превратился в заезжего вавилонского гадателя, которых в те годы можно было встретить на Форуме. В Букконе зрители немедленно узнали ненавистного ростовщика.

      Особенно удалась сцена расплаты с Хароном. Видимо, многие зрители не раз оказывались одураченными. Теперь они вскакивали со своих мест, что-то возбужденно выкрикивали, словно сами были участниками представления.

      Заключительная фраза: «Коль вам игра понравилась, рукоплещите И все с весельем проводите нас», – была встречена громом аплодисментов. Зрители, римские плебеи – кузнецы, ткачи, валяльщики, каменщики – не жалели своих ладоней, привыкших к тяжелому труду. Медный котелок доверху заполнялся сестерциями и ассами.

      Пустырь почти обезлюдел, когда один из зрителей, сидевший в задних рядах, направился к фургону. Это был невысокий

27

Ателлана – древнеримское народное представление, часто имевшее политический характер.