Последняя песня. Николас Спаркс

ее лице отразилась борьба надежды со скептицизмом.

      Он молчал, пытаясь разобраться в своих чувствах, хотя делал это сто раз с тех пор, как Ким все ему рассказала.

      – Да. Я верю ей, – выговорил он наконец.

      – Почему?

      – Потому что она хорошая девочка.

      – Откуда тебе знать? – бросила она, впервые за все это время рассердившись. – Когда ты видел ее в последний раз, она заканчивала среднюю школу!

      Ким отвернулась и, сложив руки на груди, выглянула в окно.

      – Ты сам знаешь, что мог бы вернуться, – с горечью продолжала она. – Снова преподавать в Нью-Йорке. Не обязательно разъезжать по всей стране, не обязательно перебираться сюда, ты мог бы постоянно присутствовать в их жизни.

      Слова больно жалили, но Стив понимал, что она права. Все было не так просто по причинам, которые оба понимали, но не желали признаваться в этом самим себе.

      Прошло несколько минут напряженного молчания, прежде чем Стив снова заговорил:

      – Я только пытаюсь сказать, что Ронни умеет отличить хорошее от плохого. Как бы высоко она ни ценила свою независимость, все же уверен, что она осталась такой, как была. В главном она совсем не изменилась.

      Прежде чем Ким успела сообразить, как ответить, в комнату ворвался раскрасневшийся Джона.

      – Па! Я нашел классную мастерскую! Пойдем! Я хочу тебе показать.

      Ким подняла брови.

      – Это на задах дома, – пояснил Стив. – Хочешь посмотреть?

      – Это потрясающе, ма.

      Ким отвернулась от Стива и улыбнулась Джоне.

      – Все в порядке. И больше похоже на отношения отца с сыном. Кроме того, мне пора.

      – Уже? – спросил Джона.

      Стив знал, как трудно придется Ким, поэтому ответил за нее:

      – Твоей маме предстоит долгая дорога назад. И кроме того, я хотел вечером повести тебя в цирк. Хочешь?

      Плечи Джоны слегка опустились.

      – Наверное… – прошептал он.

      После того как Джона попрощался с матерью (Ронни нигде не было видно), Стив с сыном направились в мастерскую, невысокую хозяйственную постройку со скошенной жестяной крышей.

      Последние три месяца Стив проводил здесь почти все дни в окружении всякого хлама и маленьких листов цветного стекла, которые Джона сейчас исследовал. В центре мастерской был большой рабочий стол с начатым витражом, но Джону, казалось, больше интересовали фантастические чучела, стоявшие на полках, – работы прежнего хозяина. И действительно, странно было видеть полубелку, полурыбу или голову опоссума на теле курицы.

      – Что это такое? – удивлялся Джона.

      – Предполагается, что искусство.

      – Я думал, что искусство – это картины и всякое такое.

      – Верно. Но искусство, оно разное.

      Джона наморщил нос, глядя на полукролика-полузмею.

      – На искусство не похоже.

      Когда Стив улыбнулся, Джона показал на незаконченный витраж:

      – Это тоже его?

      – Вообще-то мое. Я делаю его для церкви, той, что совсем рядом. В прошлом году она сгорела, и окно было