Последняя песня. Николас Спаркс

ей это интересно!

      – Почему ты заставляешь меня это делать? – снова простонала она.

      – Мы уже все обсудили. Тебе следует провести немного времени с отцом. Он скучает.

      – Но почему все лето? Почему не пару недель?

      – Вам нужно побыть вместе больше, чем пару недель. Ты не видела его три года.

      – Но я не виновата. Он сам от нас ушел.

      – Да, но ты не подходила к телефону, когда он звонил. И каждый раз, когда приезжал в Нью-Йорк повидаться с тобой и Джоной, ты его игнорировала и таскалась по всему городу со своими друзьями.

      – Не хочу его видеть. И говорить не хочу! – отрезала Ронни.

      – Попытайся вести себя прилично, договорились? Твой отец хороший человек и любит тебя.

      – И поэтому бросил нас?

      Вместо ответа мать глянула в зеркало заднего вида.

      – А ты, Джона? Ждешь не дождешься встречи с отцом?

      – Шутишь? Да это потрясная идея!

      – Я рада, что ты так славно настроен. Может, ты сумеешь научить этому сестру.

      – Ну да, как же, научишь ее! – фыркнул он.

      – Все равно не понимаю, почему я не могу провести лето с друзьями! – заныла Ронни, пытаясь настоять на своем. Она еще не сдалась, и хотя понимала, что шансы равны нулю, все же лелеяла мечту убедить ма развернуться и поехать обратно.

      – То есть ты предпочла бы постоянно торчать в клубах? Я не так наивна, Ронни! И знаю, что творится в подобных местах.

      – Я ничем таким не занимаюсь, ма!

      – А как насчет плохих отметок? Твоего условного срока? И…

      – Нельзя ли поговорить о чем-то другом? Например, почему так необходимо проводить время с отцом?

      Мать не сочла нужным ответить, и Ронни вполне сознавала, что на это у нее есть веские причины.

      Поток машин неожиданно пришел в движение, и они проехали еще полквартала, прежде чем снова остановиться. Мать подняла стекло и попыталась понять, что творится впереди.

      – Не понимаю, что происходит, – пробормотала она. – Откуда такая пробка!

      – Это все пляж. Там всегда полно народу, – пояснил Джона.

      – Всего три часа дня и воскресенье! Час пик еще не наступил!

      Ронни подобрала ноги, отчетливо ощущая, как ненавистна ей такая жизнь и все, что вокруг нее.

      – Слушай, ма, – спросил Джона, – па знает, что Ронни арестовали?

      – Знает.

      – И что теперь сделает?

      На этот раз ответила Ронни:

      – Ничего он не сделает. Можно подумать, его интересует что-то, кроме пианино!

      Сама Ронни ненавидела пианино и клялась, что больше никогда не будет играть, – решение, которое находили странным даже лучшие друзья, поскольку музыка была огромной частью ее жизни, сколько она себя помнила. Ее отец, когда-то преподававший в джульярдской школе, учил музыке и дочь, и та очень долго сгорала от желания не только играть, но и сочинять музыку вместе с па.

      Она была очень талантлива. Очень! Благодаря связям отца в Джульярде