Как закалялась сталь. Николай Островский

в нищете и голоде, Павел враждебно относился к тем, кто был в его понимании богатым.

      К своему чувству подходил Павел с осторожностью и опаской: он не считал Тоню, как дочь каменотеса Галину, своей, простой, понятной и недоверчиво относился к Тоне, готовый дать резкий отпор всякой насмешке и пренебрежению к нему, кочегару, со стороны этой красивой и образованной девушки.

      Целую неделю не виделся Павел с дочерью лесничего и сегодня решил пойти на озеро. Пошел нарочно мимо ее дома, надеялся встретить. Медленно идя вдоль забора усадьбы, в самом конце сада заметил знакомую матроску. Поднял лежащую у забора сосновую шишку, бросил ее, целясь в белую блузку.

      Тоня быстро обернулась. Заметив Павла, подбежала к забору. Весело улыбнулась, подавая ему руку.

      – Наконец-то вы пришли, – обрадованно сказала она. – Где пропадали все время? Я была у озера, книгу там забыла. Думала, вы придете. Идите сюда, к нам в сад.

      Павка отрицательно махнул головой:

      – Не пойду.

      – Почему? – Брови ее удивленно поднялись.

      – Да отец-то ваш, пожалуй, ругаться станет. Вам же и попадет за меня. Зачем, скажет, такого обормота привела?

      – Вы чепуху говорите, Павел, – рассердилась Тоня. – Идите сейчас же сюда. Мой отец никогда ничего не скажет, вот вы сами увидите. Идемте.

      Она побежала, открыла калитку, и Павел не совсем уверенно пошел за ней.

      – Вы любите читать книги? – спросила она, когда они сели за круглый, вкопанный в землю стол.

      – Очень люблю, – оживился Павел.

      – Какая из прочитанных книг вам больше всего нравится?

      Павел, подумав, ответил:

      – «Джузеппа Гарибальди».

      – «Джузеппе Гарибальди», – поправила Тоня. – Вам очень нравится эта книга?

      – Да, я его шестьдесят восемь выпусков прочел, каждую получку покупаю по пять штук. Вот человек был Гарибальди! – с восхищением произнес Павел. – Вот герой! Это я понимаю! Сколько ему приходилось биться с врагами, а всегда его верх был. По всем странам плавал! Эх, если бы он теперь был, я к нему пристал бы. Он себе мастеровых набирал в компанию и все за бедных бился.

      – Хотите, я вам покажу нашу библиотеку? – сказала Тоня и взяла его за руку.

      – Ну нет, в дом не пойду, – наотрез отказался Павел.

      – Отчего вы упрямитесь? Или боитесь?

      Павел посмотрел на свои босые ноги, не блиставшие чистотой, и поскреб затылок:

      – А меня мамаша или отец не попрут оттуда?

      – Бросьте, наконец, эти разговоры, или я окончательно рассержусь! – вспылила Тоня.

      – Что ж, Лещинский к себе в дом не пускает, в кухне беседует с нашим братом. Я к ним ходил по одному делу, так Нелли даже в комнату не пустила, – наверное, чтобы я им ковры не попортил, черт ее знает, – улыбнулся Павка.

      – Идем, идем. – Она взяла его за плечи и дружески втолкнула на балкон.

      Проведя его через столовую в комнату с громадным дубовым шкафом, Тоня открыла дверцы. Павел увидел несколько сотен книг, стоявших ровными рядами, и поразился невиданному богатству.

      – Мы сейчас найдем для