Самоубийство: до и после. Лиана Алавердова

но его приезд, со слов родителей, был для них не поддержкой, а поводом для очередных волнений. Он притащил с собой своего школьного друга, украинца, но с паспортом, где было написано, что он родился в Ереване, это было крамолой в то время. Пришлось вызволять друга из лап милиции. Словом, Вадик есть Вадик. Укатил и даже на день не задержался, чтобы отпраздновать день рождения матери.

      Вадику не сиделось в Израиле, как не сиделось нигде. Несколько раз он съездил в Москву.

      Поездки в Москву ничем хорошим не обернулись. У него завязался роман с женой одного арбатского художника, разрисовывавшего матрёшки, с которым он был связан торговыми делами. (Как недавно я узнала, эта женщина была довольно известной московской певицей, выступавшей в жанре авторской песни. Она полюбила Вадика и, по словам брата, была его настоящей большой любовью. Когда моя мама спросила Вадика, уже после его приезда в Америку, любил ли он когда-нибудь, то Вадик в свою очередь спросил её: «А ты разве не помнишь, что со мной было в Москве?» После гибели Вадика, по слухам, его бывшая любовь очень сокрушалась. Она умерла два года спустя после его смерти и была похоронена на Волковском кладбище.) Дело кончилось пьяным скандалом и дракой с мужем этой женщины. Они напились, подрались, Вадика заперли в комнате то ли на третьем, то ли на пятом этаже дома, где жила его дама сердца. Он пытался вылезти из окна, привязав шнур или верёвку к какой-то мебели, а в результате сорвался и чудом остался жив, оказавшись в больнице с переломами. К Вадику приехала из Харькова его бывшая жена – ухаживать за ним, за что Вадик остался ей благодарен потом надолго, если не до конца жизни. Трудно сказать, каковы были её мотивы. Возможно, она его любила или просто жалела. Нам Инна не писала, и никакой связи у нас не было. Он вернулся в Израиль, но через какое-то время снова приехал в Москву и опять был до бесчувствия избит мужем женщины, которую любил. Это «лекарство» подействовало, и брат вернулся в Израиль. Ни я, ни мои родители тогда даже не знали, до какой степени он был переломан, когда упал, как был избит и как страшно выглядел. Наши московские родственники не хотели нам сообщать всех деталей, так как прилететь в Москву мои родители всё равно бы не смогли: мы только что приехали в Америку и не могли уехать из страны, не рискуя потерять право на грин-карту, дающей путь к американскому гражданству. Моя мама ухаживала за двумя старыми бабушками, а я возилась с тремя детьми. Осенью 1993 года приехал в Америку двоюродный брат моей мамы и рассказал нам о том, что случилось с Вадиком.

      Прошло ещё какое-то время, и Вадик решил воссоединиться с женой, к которой испытывал благодарность. Он хотел помочь ей с медицинскими проблемами, чтобы она прооперировалась в Израиле. Он уехал в Харьков, зарегистрировался со своей бывшей супругой, а затем, когда она изъявила желание приехать к нему, передумал и стал её отговаривать. Отговоры не помогли, и Инна приехала к нему вместе с сыном. Это произошло в 1999 году, то есть тринадцать лет спустя после их первого брака.