Вольное царство. Государь всея Руси. Валерий Язвицкий

Данила у Шелони уж.

      – О Холмском гребты у меня нет. Токмо новгородцы не упредили бы его, напав на псковичей. – Сказал это Иван Васильевич, а сам весело усмехнулся и продолжал: – Не можно сему быть: Холмский сего не прозевает. Зорок и скорометлив он. Какое же войско у новгородцев? Из кого набрано, воеводы кто?

      – О сем, государь, Степану Тимофеичу более ведомо, – ответил князь Юрий. – Яз от него многие вести беру.

      – Сказывай, Степан Тимофеич, – обратился Иван Васильевич к дьяку Бородатому.

      Тот встал и поклонился.

      – От доброхотов наших, государь, ведаю, – начал он степенно. – Господа новгородская после урону небывалого от князя Холмского у Коростыни и дважды у Русы в смятение пришла великое. Докончание бояре-то их с королем подписали, посла отослали к нему челом бить, дабы, исполчившись на Москву, немедля на коня воссел. Сами же тысяч сорок воев собрали. Отпустили их на псковичей с главными своими воеводами: Васильем Казимиром да Митрием, сыном Марфы Борецкой. Доброхоты наши бают, на вече воеводы сии похвалялись, что псковичей живьем в полон возьмут. Потом-де окружат и побьют Холмского, а потом-де вместе с королем Казимиром побьют и главные силы московские…

      Зло усмехнувшись, государь перебил дьяка хриплым голосом:

      – Нашему б теляти да волка поимати!

      Все засмеялись, но государь, бросая гневные взгляды, продолжал:

      – Поглядим, каково они к осени-то петь будут. Не зря все нами решено, а коли слепы они, токмо для них хуже!

      Откинув полу шатра, быстро вошел стремянный Саввушка.

      Государь, повернув к нему голову, с чуть заметной тревогой спросил:

      – Что?

      – Вестник, государь, от князь Холмского, боярский сын Замятня.

      Все улыбнулись невольно, услышав забавное прозвище, а государь молвил, усмехнувшись:

      – Коль сия Замятня[13] от князя Холмского, то не у нас она, а у новгородцев.

      Все засмеялись громко, а Иван Васильевич сказал Саввушке:

      – Веди сюды вестника.

      Вошел молодой широкоплечий мужик с черной бородой, истово перекрестился на образ, что висел возле походного знамени в красном углу шатра, поклонился государю и прочим, сказал густым, спокойным голосом:

      – Будь здрав, государь, на многие лета и вы, князи и воеводы.

      Поклонясь опять, встал прямо, ожидая вопросов государя.

      – Добре дошел? – спросил великий князь.

      – Добре, государь, спаси тя Господь.

      – Ну, повестуй!

      Замятня поклонился и, собравшись с мыслями, начал спокойно и ровно:

      – Князь Данила Митрич Холмский повестует: «Будь здрав, государь, на многие лета. По приказу твоему пригнали мы к Шелони. Там же наехали на рать новгородскую, тысяч сорок их. Весь Велик Новгород со знаменитыми воеводами своими: Васильем Казимиром и Митрием Борецким…»

      – Марфин сын? – спросил кто-то из воевод.

      – Истинно, Марфы

13

Замятня – замешательство, суматоха.