По машинам! Танкист из будущего. Юрий Корчевский

оставшийся в живых танкист убегал по дороге. Я передернул затвор, прицелился, нажал спуск. Но вместо выстрела раздался лишь щелчок.

      – Патроны дай, – повернулся я к бойцу.

      – Нету, у меня всего пять патронов было.

      – Тьфу ты, держи свою винтовку.

      Я встал и направился к танку. Он жарко горел – так, что подойти близко было нельзя. Высокая температура обжигала лицо. Да и к чему мне этот железный хлам? Меня интересовали убитые танкисты. При них должны были быть пистолеты. А еще – карты.

      Пистолеты были – я забрал оба и сунул себе за пояс. А вот карт не оказалось. Небось сгорели в танке.

      Я оглянулся на обочину дороги.

      – Эй, остался кто живой? Выходи.

      Держа в руке наган, на дорогу вышел усатый сержант, и за ним – несколько парней.

      – Ты в танкиста стрелял? – спросил я его.

      Сержант кивнул.

      – Молодец, здорово помог.

      – А, так это ты с той стороны стрелял? – Сержант посмотрел на мои пустые руки. – А из чего?

      – У бойца винтовку взял, только патронов в ней больше нет. Что делать будем?

      – Пешком пойдем.

      – Куда? Похоже, немцы впереди.

      Я с сожалением посмотрел на чадившую полуторку.

      – Ек-макарек, документы-то сгорели! – огорчился сержант.

      – Хорошо, что сам живой остался, а документы по новой выпишут.

      Собралось всего человек восемь. Остальные или были убиты, или просто разбежались.

      – Ну, сержант, ты главный – решай.

      – Назад идем, к нашим.

      – Тогда нечего стоять, пошли.

      И мы пошли назад.

      Топали часа два. Пришли на место, откуда я брал людей в кузов полуторки, а там пусто.

      – Сержант, может, место не то?

      – Как не то, я сам под тем деревом сидел. – Сержант показал рукой.

      Да, место и в самом деле то – трава помята, обрывки бумаги валяются. А вокруг – пусто, даже спросить не у кого, куда люди делись.

      Озадаченный сержант раздумывал, как поступить.

      Вдали послышался шум моторов. Наученные горьким опытом, мы бросились в лес. Но это были наши танки – БТ и Т-26. На узких гусеницах, со слабым бронированием и маломощной пушкой они на равных могли сражаться только с немецкими Т-I и Т-II. Тоже довольно старые конструкции – еще из тех времен, когда военным казалось, что для танка главное – скорость. Война быстро показала ошибочность такого мнения. Причем так заблуждались не только наши военные – немцы тоже.

      Главный немецкий танковый теоретик Гейнц Гудериан, создавший концепцию танковых ударов, массированным бронированным кулаком проламывавших оборону противника, также делал упор на скорость, не забывая, впрочем, о броне, а главное – об управлении боевыми действиями. Надо отдать ему должное: для эффективных и согласованных действий танковыми клиньями он добился оснащения всех бронированных машин рациями. У нас же в это время рации были большой редкостью – даже танки командиров рот их не имели, и сигналы подавались флажками. Ну, как во флоте, ей богу. Правда, перед самой войной наши