По машинам! Танкист из будущего. Юрий Корчевский

обзор. В этом плане «тридцатьчетверка» наша уступает. В ней, как в гробу, ни черта не видно. Ездил в училище, знаю. А в бою это качество немаловажное. Ведь кто первый увидел врага, тот первый и выстрелил. Стало быть, от этого качества техники жизнь танкистов зависит.

      А вот с двигателем немцы сплоховали. Всем вроде он хорош, да бензиновый – топлива жрет много, а при попадании снаряда к тому же и горит хорошо. Впрочем, и наши танки горели не хуже. Рассказывали в училище – после попадания есть две-три секунды на то, чтобы покинуть танк. Зазеваешься – живьем сгоришь. Если пехота погибала от пуль и осколков, то танкисты – от ожогов. Вот такая грустная статистика.

      Вернулся Василий:

      – Нет вокруг никого, не слыхать.

      – Чего дальше делать будем?

      – Ты командир, тебе и решать.

      Легко сказать. У меня у самого смятение в душе. Где наши, куда пробиваться? В танке я чувствовал себя увереннее, чем пешком, привык к машине в училище и на службе. Только вопрос интересный вставал. Вот, предположим, прорвемся к своим, а они, кресты увидя, долбанут. Броня у Т-IV тонковата, тридцать миллиметров всего. Получается, как в старом кино – «Свой среди чужих, чужой среди своих» или что-то в этом роде.

      – Вась, а ты не верил, что я танк угоню!

      – Да ну тебя, командир!

      Глава 2

      Я пересел в кресло стрелка-радиста, щелкнул тумблером. Зажегся желтый циферблат, из динамика сразу донеслась немецкая речь. Я покрутил ручку верньера. Треск, помехи, музыка немецкая – в основном марши. И вдруг – «От Советского Информбюро…» Мы замерли, даже дышать перестали. «В ночь на четвертое июля продолжаются бои на Полоцком, Лепельском и Новгород-Волынском направлениях. Существенных изменений в положении наших войск на фронтах не произошло».

      В эфире раздался треск, зашуршало, и русская речь пропала.

      Я выключил рацию. Стоят, дерутся наши – и не очень далеко. Достав карту, посмотрел, где эти населенные пункты. Выходило – километров сто, может, немного больше. Решено, пробиваемся туда.

      – Собирай вещи, Василий!

      – Какие вещи?

      – Да шучу я.

      Я завел двигатель, прогрел его с минуту. Давление масла в норме, а на остальное можно не обращать внимания. Выжал фрикцион, включил передачу, дав газу, до упора дернул на себя правый рычаг. Танк развернулся на месте.

      Я выехал на грунтовку, повернул влево. Теперь лишь бы пушка противотанковая не попалась или другой танк. Все остальное сметем и раздавим.

      «Броня крепка и танки наши быстры…» – неожиданно запел Василий.

      – Ты лучше сядь в командирское кресло и смотри в перископ. Там повыше, видно дальше. В случае чего – упреди.

      Васька послушно перебрался в кресло.

      Я надел немецкий ребристый танковый шлем. Запах от него чужой, каким-то одеколоном пахнет. Зато голова защищена от ударов о броню, если, не ровен час, в ямку угодим.

      Солнце светило, мотор работал исправно, грунтовка бежала под гусеницы. Хорошо! Соскучился я по танку, кабы не война, так и радовался бы.

      Вдруг – толчок ногой в правое плечо.

      – Чего