Солнцевод. Роман. Владислава Подлубная

факт, что охотники обязаны гнаться за жертвой, пока не поймают, живую или мертвую, и не доставят на гору. Только тогда братство сможет продолжить возвышение и «купить себе право жить» у Мрака. Кучка трусов и кретинов!

      – Не бойся, я не буду лгать тебе, как все они.

      Лада встрепенулась: он знал!

      – Ты кто такой, спрашиваю?

      – Я не могу тебе открыть всей правды, так как не только за себя в ответе. Я из другого братства. Я пришел издалека.

      – Ах, я знала, мы не на краю земли! Моя мать пришла издалека, мне говорили. Где твой дом? Может, и моя мать родом оттуда?

      Элай удивился: глупая девчонка, неужто он похож на белого? Но промолчал. Он знал, как недолюбливают ограниченные люди всех, кто «не такой», а Лада была «помесью». В братстве был стереотип, будто все чужеземцы хотят их поработить и считают за грязь под ногтями, этим они оправдывали жестокость и дискриминацию по отношению к прибывшим. Самозащита. Все такие «невинные»!

      – Да, именно – солгал Элай. – Я давно наблюдаю за тобой, и вижу, тебе нужна помощь. Тебя преследуют?

      – Да… глупая традиция. Я обязана умереть, чтоб жили другие.

      – Ты не следуешь традиции?

      – Я не понимаю …не вижу смысла.

      Элай кивнул и подступил на шаг ближе. Лада над чем-то задумалась, лицо ее исказила скорбь.

      – В нашем народе нет таких традиций – как бы между прочим заметил Элай. Было очевидным, что для Элая обряды братства не в новинку, но Лада, вспоминающая отрешённость отца, беспристрастные лица соплеменников, провожающих ее на убой, и мучимая болью в колене – не была наблюдательной.

      – Мне кажется, нигде нет! Нигде! Мое племя лишено сострадания! Мы наказаны из-за своей злобы и властолюбия! Да! И все эти игры в «избранных» – спектакль. Теперь меня осенило. Ясно, как белый день! Замечательный способ прикрыть убийство. Отец… почему он не прекратил это?

      – Наверное, он не мог пойти против народа. Хотя родительское сердце не знает преград. Действительно, почему он не уберег единственное дитя?

      – Ах, если б он на меня посмотрел, если б только обнял, приласкал! Я бы пошла на смерть легко, зная, что он сделал все, что мог, что я ему не безразлична. Знаешь, порою мне кажется, у отца ранимая душа. И я все ему прощаю, все! Но он – скала. Далекий и неприступный для всех. Разве он не замечал, как я нуждалась в нем? Ведь меня не принимали в обществе… какой-то молчаливый бойкот! Однажды, маленькие девочки играли у реки, и я подошла к ним. Игра прервалась, все затихли, я спросила:

      – Можно к вам?

      Девочки молчали, опустив головы, некоторые чертили узоры на песке. Одна из них, самая смелая, с красной лентой в черной косе, весело произнесла:

      – Отчего нет? Только играть будешь в нашу игру.

      Я, обрадованная, плюхнулась на землю. Девочки дали мне место в кругу, не понимая, чего подруга пригласила чужачку? Девочка с красной лентой продолжила:

      – Сейчас