Тигран Великий. Рафаэль Тигрис

Меружан и тихонько спросил меня, – откуда она?

      – Из далёкого севера, – ответил я, – там, в оазисе, она выглядела такой неприметной, а сейчас от неё невозможно оторвать глаз.

      – Здесь, в храме Афродиты искусные жрицы из любой страхолюдины сделают настоящую красавицу, – сказал осведомлённо Меружан, – и потом женщина, как цветок – любит уход и внимание, особенно когда оно исходит от царя царей.

      – Я не могу понять, отчего наш царь так откровенно выставил её напоказ? – удивился я.

      – Такой у него характер. Любит показуху во всём. Мол, смотрите, какое счастье у меня в руках. А ты заметил, что придворные в Антиохии – большие охотники до красивых юношей и остались равнодушны к новой царской забаве?

      – Ты прав, Меружан. Я это заметил.

      – Ну, ещё бы, это же дворец Селевка. А он во всём подражал своему кумиру Александру-Завоевателю. Потешаться с красивыми юношами здесь в почёте, и эту давнюю традицию отсюда невозможно искоренить. Ещё отец Александра, непобедимый Филлип Македонский держал в своём войске отряд влюблённых друг в друга воинов, и они всегда яростно сражались бок о бок, до последнего.

      Тут я стал замечать, что сам Меружан тоже недвусмысленно приглядывается к юнцам. Поймав мой удивлённый взгляд, он произнёс:

      – Не осуждай то, Соломон, чего не познал на собственном теле.

      Я решил сменить эту необычную для меня тему и сказал:

      – Послушай, Меружан. Я всё хочу тебе рассказать…

      – Шанпоч поведал мне про ваш ночной поединок, – как всегда, опередил мысли собеседника Меружан, – мне тоже кажется, что тут не обошлось без Крикса. Умело расставить сети и вовремя ускользнуть – это его почерк.

      Меружан замолк и пристально посмотрел на меня.

      – Ну как, Соломон? Уже привыкаешь к дворцовой жизни? Я узнал, что царь тебе дал второе имя. Оно означает – приносящий счастье. Соломон Бахтеци! Звучит впечатляюще! Поздравляю!

      – Ты знаешь, Меружан, за короткий срок со мной произошло столько событий, что я едва их успеваю переваривать, – ответил я со вздохом.

      – Ну, если судьба так щедра к тебе, не стоит на неё обижаться. Держи её крепко в руках, – произнёс Меружан и добавил, – шут этот собачий тебя не очень достаёт?

      – Нет, вообще-то.

      – Тогда всё в порядке. Знай, Шанпоч здесь не просто шут. Он – глаза и уши царя, – тихо произнёс Меружан.

      – Это я уже понял, – ответил я.

      Мы вдвоём подошли к царю, который, полулежа, ворковал с Грацией.

      – Я тоже не пришёл с пустыми руками, Мецн, – обратился к нему Меружан.

      – Да? И что же ты принёс? – спросил царь, продолжая восхищаться своей новой фавориткой.

      – Не что, а кого, – поправил Меружан.

      – Ну и кого же?

      – Римского центуриона.

      – Центуриона? Где же ты его нашёл?

      – А в том же Тире. Там сейчас кого хочешь сыщешь.

      – А ну, рассказывай, – заинтересовался царь.

      – Его отчислили из легиона из-за плохого зрения. Дальше десяти