Всё пришедшее после. Всеволод Георгиев

карты, стала гадать. Тут Костя заметил, что гадать самое время: наступает Вальпургиева ночь.

      – А также праздник майского дерева, – добавил он.

      – Почему дерева?

      – Поклонение деревьям в язычестве было распространено с незапамятных времен, – сказал Костя, как будто читал лекцию студентам, – майское дерево – пример культа фаллического символа.

      Его поняла, как биолог, только Лия:

      – Вы хотите сказать, что маевки, которые проводили революционные рабочие на природе, надо понимать как праздник этого самого символа?

      Костя рассмеялся:

      – Honi soit qui mal у pense – пусть никто не подумает об этом плохо, как сказал Эдуард III, учредивший орден Подвязки. В Библии, например, мы находим Древо Познания Добра и Зла. Кстати, – Костя взглянул на Артура, – в одной книге мне встретился рисунок витража одной церкви, он изображает дерево рыцарей Круглого стола. Артур, знаешь, где эта церковь? Во Франции, в Пьерфоне.

      – В Пьерфоне? Где жил Портос?

      – Вот именно. Ну, так вот, – продолжал Костя свою лекцию, – дерево это одновременно и символ философского роста, и объект тайного знания, секретной философии древних. В каббале, например, есть дерево Сефирот.

      – В каббале? Это – что-то запутанное, связанное с цифрами и буквами.

      – Каббала, друзья мои, это тайная доктрина древнего Израиля. Душа хасидизма, – ответил Костя. – Она изложена в трех книгах: Творения, Величия и Откровения. А Сефирот можно перевести как свойство Невыразимого Единого.

      – Чем дальше в лес, тем булочки дороже!

      – Подожди, Виталик, – сказала Лия, кладя ладошку ему на руку.

      – В каббале, – неторопливо говорил Костя, – буквы и цифры являются Путями Мудрости. Тайна творения открывается через секретную систему их построения.

      – Например.

      – Скажем, первые три буквы имеют в своем основании равновесие: на одной чаше весов добродетели, на другой – пороки, и они уравновешены, кто скажет, чем?

      – Мудростью!

      – Силой!

      – Красотой!

      – Нет, друзья мои. Добродетели и пороки уравновешены языком!

      – Значит, тот, кто хорошо владеет языком…

      – Хорошо наклеивает марки!

      Отсмеявшись, Костя спросил:

      – А теперь скажите, что прочнее, порок или добродетель?

      – Одинаково!

      – Добродетель!

      – Порок!

      – Древние считали, что нет ничего более хрупкого, чем добродетель. Вот взгляните на эти карты: они стали инструментом порока и донесли до наших семидесятых годов наставление Посвященных. Карты даже называют королевской дорогой к мудрости.

      – Вот эти карты?

      – Нет, не совсем эти.

      – Я видела настоящие карты. Их всего семьдесят восемь, из них двадцать две считаются главными, а пятьдесят шесть – малыми. Колода малых карт очень похожа на нашу. А на главных изображены целые картины.

      Костя кивнул:

      – Например,