Всё пришедшее после. Всеволод Георгиев

потому, что, едва взглянув на него, только холодно кивнула. Артур понял, что ей неинтересен, и тут же отказал ей в привлекательности.

      Артур был не прав, но пусть молодость послужит ему оправданием. Лия подробно рассказала Тамаре об Артуре, его внешности, в которой были смешаны испанские и русские мотивы, его увлечении наукой, в которой, судя по всему, он делал успехи, и его перспективах, которые были связаны с аспирантурой. Тамара, мельком бросив взгляд на Артура, убедилась, что Лия, по крайней мере о внешности, говорила правду, и нашла его привлекательным.

      В двух небольших комнатах гости разместились без труда. Комнату Виталика освободили для танцев. Артур перетанцевал со всеми: с Тамарой, Лией, Клавдией и даже с Зизи. Последняя танцевала лучше всех: в молодости она чуть не стала балериной, танцевать любила, сохранив фигуру и пластику. Умение матери передалось Вадиму, он не только пел, но и неплохо танцевал, а чечетка у него получалась, как будто он солировал у Гленна Миллера.

      В полночь жениха с невестой оставили одних. Вадим с Клавдией пошли ночевать к Зизи, Артур отправился провожать Тамару.

      Они ехали тем же маршрутом, что и Виталик с Лией несколько месяцев назад. Добравшись до «Лермонтовской», они обнаружили, что метро уже закрыто, и отправились через центр Москвы пешком. Миновали темное здание Госкомстата, построенное по проекту Ле Корбюзье, вышли к волшебному дворцу Главпочтамта, напротив которого расположился стилизованный под китайский домик магазин «Чай, кофе», прошли мимо темных витрин магазина «Спорт» и дошагали до площади Дзержинского. Далее двигаясь по проспекту Маркса к Библиотеке имени Ленина, они добрались до Волхонки и остановились у дома на углу.

      В сердце теснилось и отпечатывалось в памяти: весна, ночной город, чистый асфальт, редкие пары, еще более редкие прохожие, цветомузыка светофоров, порывы теплого ветра и, главное, идущая рядом девушка, не близко-привычная, а незнакомая, загадочная, со своими важными женскими мыслями. Артур почувствовал, что вступает в пору взросления.

      Детство с его беспечностью и смешными опасениями, робостью и терзающими желаниями, надеждами и обидами, коллективизмом и привязанностью, беспричинным весельем и жаждой немедленного возмездия, трепетностью и приступами жестокости, жалостью к себе и верой в собственное бессмертие, это детство, уходя, приостановилось у порога и вот-вот уйдет навсегда. Еле заметная фигурка останется на горизонте, уменьшаясь со временем, но никогда не исчезая.

      – Мы еще встретимся? – спросил Артур.

      – Ты этого хочешь? – Тамара посмотрела ему в глаза так, что у него подпрыгнуло сердце.

      Он только молча кивнул.

      – Хорошо, вон там, у станции метро, послезавтра в шесть часов, – предложила она.

      Артур снова кивнул.

      – Тогда до встречи?

      – Салют!

      Артур вышел на набережную и только здесь сообразил, что послезавтра, когда уже за полночь, можно трактовать по-разному. Это его не смутило и не огорчило, не получится в первый день, придем во второй! Он бодро