Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии. Гай Юлий Орловский

место за столом папской курии было бы не вашей заслугой.

      Он стиснул челюсти, посмотрел на меня зло и растерянно.

      – При всей ясности ваших доводов, – проговорил он тяжелым голосом, – вам придется бороться против всей церкви!

      – Всей? – спросил я.

      Он зыркнул на меня из-под кустистых бровей:

      – Что вы задумали?

      – В церкви не дураки, – сообщил я. – Они знают правду. Большая часть, вы правы, останется на привычных прежних позициях. По разным причинам. Но все же наиболее активная, что всегда в меньшинстве, может принять мои доводы.

      Он покачал головой, голос прозвучал с прежней непримиримостью:

      – Тоже по разным причинам! Из них главная – потеснить старых кардиналов и захватить их место, как всегда во время реформ!

      – Но кто-то, – сказал я, – в самом деле увидит возможности для церкви?

      Он почти завопил, так прозвучал его надсадный и надтреснутый голос:

      – Какие возможности?

      – Такие же, – ответил я, – какие продемонстрировали вы, кардинал Гальяниницатти.

      – Сэр Фидей?

      – Вы показываете всему простому народу, – напомнил я, – что не все так тоскливо и безысходно в нашем мире.

      – Простите?

      – Простой народ, – пояснил я, – глядя на вас, скажет себе и детям, что если много трудиться, учиться и совершенствоваться, то такому будут открыты все дороги к власти и могуществу. Что у нас наконец-то все больше начинают оценивать людей не по происхождению, а по их личным качествам!

      Он поморщился, помолчал, я видел по его лицу, как хочется принять эту точку зрения, предельно лестную для него лично, однако проговорил со вздохом:

      – Сэр Фидей, вы думаете о людях слишком хорошо. Это свойственно юным и романтичным.

      – Я полагал, – сказал я, – юные как раз во всем изначально разочарованы.

      Он покачал головой:

      – Юности свойственны крайности. Либо мир прекрасен, либо все в дерьме и жить незачем. На самом же деле мир не белый и не черный, он… хуже всего, серый. Был бы черный, люди скорее бы устыдились своего скотского существования! А так никто вашу реформу не примет.

      Я сказал быстро:

      – Разве это реформа?

      – Реформа, – ответил он твердо.

      – Это не так, – сказал я жалко, – всего лишь мелкое уточнение. Возвеличивающее сущность Христа!

      Он вздохнул, лицо стало мрачным.

      – Вы сами сказали, часть кардиналов занимают места в папском совете по праву высокого рождения. И это никем не оспаривается, потому что освящено древними обычаями и законами. Обычаю следуют потому, что он обычай, а вовсе не из за его разумности. Народ соблюдает обычай, твердо веря, что он справедлив. А обычаи ломать, сэр Фидей… это не просто.

      – Есть средства, – возразил я, – бороться с преступлениями – это наказания. Есть средства для изменения обычаев – это такие достойные примеры, как ваша жизнь.

      Глава 7

      Я видел по его лицу, хоть он и попытался