Обреченные любить. Александр Викторович Арельяно

и, отбросив от себя рюкзак, а затем упав на кровать, уткнулся лицом в твердую подушку. Бессилие, от которого он ударял сжатым кулаком о кровать, убивало его. Он всегда знал, что такая девушка, как Моника – одновременно красивая и богатая, умная и добрая, – никогда не сможет связать себя с таким простаком, каким он являлся. Обида душила его. На его темных глазах сверкнули слезы.

      – Куда ты лезешь, идиот! – ругал он сам себя, – это не твой уровень! Она тебе не ровня!

      С полчаса пролежав на кровати, он встал, чтобы идти в город. Сальвадор, забыв о гордости, смирился с ударом и решил для себя одно – с Моникой как бы там ни было все кончено. Так будет лучше не для него, для нее.

      ***

      Наконец, бушующий шторм понемногу успокоился и вскоре совсем попрощался с городом, напоследок одарив его последним раскатом грома и щедрой порцией осадков. Жизнь улицы медленно входила в привычный порядок, и уже через час солнце сияло со своей обычной силой и ничто не напоминало о нежданной буре.

      Проснувшись, Элисео застал Ану Росу, как и полагалось, в комнате для занятий вместе с Мелиной и мирно стоящим возле рояля Бенито, до нельзя восхищенным умениями молодой супруги брата.

      – Ана Роса, будь готова через полчаса, – войдя, сказал Элисео, и затем удалился.

      – Вы идете гулять? – живо спросил Бенито, дождавшись ухода хмурого Элисео, – возьмите и меня? – просил он с характерным только ему детским выражением своего округлого лица.

      – Бенито, – подошла к нему Мелина, видя, как Ана Роса не нашла ответа на его просьбу, – разрешения стоит спрашивать не у Аны Росы, а у твоего брата. Ты должен это понимать. Его милое лицо сделалось грустным. Он знал, брат не позволит…

      Спустившись в гостиную, Элисео прошел в кабинет и заперся там. Время, свободное от дел, он хотел провести в одиночестве, никого не выслушивая, ничего не решая. Но тут, наперекор его совершенно ничтожным желаниям, в дверь кабинета постучали. Он не реагировал на стук, долго не отвечая, и старался не обращать внимания на посторонние звуки.

      – Сеньор Элисео, – глухо произнесла стоящая у двери Ампаро, – мне нужно кое-что вам сообщить. Это важно. Вы позволите мне войти?

      Будь то кто угодно, самый важный человек в мире, он бы не открыл. Но это была Ампаро, принесшая важную весть, и оставить ее без внимания он не мог. Женщина замечала его особенное поведение по отношению к ней, не догадываясь о том, что это всего лишь жажда власти, преследуемая хозяином, желающим управлять всеми в доме подобно тому, как кукловод управляет марионетками. А она, будучи его посредником, не могла не участвовать в этом. Пусть так, мысль о ее особенности и важности в глазах хозяина грела ее безответно влюбленное сердце.

      Пересилив себя, Элисео медленно подошел к двери и открыл ее, чтобы Ампаро смогла войти и спокойно передать ему важное сообщение. Хозяин все также неспешно вернулся в свое прежнее место, безмолвно открыл бутылку дорогого коньяка, стоящую на столе еще до его прихода, налил себе несколько капель