Слезы Бодхисаттвы. Алексей Ильин

дочь.

      Бопха мягко улыбнулась Савельеву, и профессору показалось, что глаза молодого человека слегка заблестели.

      Просторная столовая была оформлена в смешанном азиатско-европейском стиле и давала понять, что хозяин дома – человек двух культур. На стенах висели акварели с изображением Эйфелевой башни, Сакре-Кёр, Мулен Руж и других романтических парижских достопримечательностей, на полках вдоль стен располагалась большая коллекция из позолоченных, бронзовых и каменных статуэток Будды и разных индуистских божеств.

      На столе уже были разложены закуски: французские сыры, ростбиф, кусочки соленой рыбы, несколько овощных салатов. Низкорослая улыбчивая служанка Совани слегка поправила и так уже безупречно расставленные тарелки, поклонилась гостям и тихо вышла из столовой.

      – «Шато де Латур», урожай 1959 года, – продемонстрировал Сэтхи только что откупоренную бутылку, когда все уселись за стол.

      – А ты знаешь толк в вине, дорогой Сэтхи, – улыбнулся Крижевский.

      – Да, из меня мог бы выйти отличный сомелье, – в шутку согласился профессор. – Но я выбрал другой путь, как ты знаешь.

      Профессор уже более десяти лет преподавал французскую и камбоджийскую литературу в одном из университетов Пномпеня. После пяти лет жизни и учебы в Париже, куда он попал вскоре после окончания Второй мировой войны, он по-настоящему влюбился во Францию и особенно боготворил французских поэтов, которых мог цитировать по памяти часами. Однако свою родную, кхмерскую культуру он тоже безгранично любил, поэтому не захотел остаться жить в Париже и вернулся в Камбоджу сразу после того, как страна получила независимость от Франции в ноябре 1953 года. Сэтхи быстро стал одним из самых уважаемых ученых в стране, его лекции собирали полные аудитории, а его книги и монографии издавались во многих странах.

      – Я хотел бы смотреть в будущее с оптимизмом, но не могу, – задумчиво произнес профессор, когда гости сняли первую пробу с закусок. – Мне с каждым месяцем становится все тревожнее, Николя.

      – Я все же думаю, что ты преувеличиваешь, Сэтхи, – сказал Крижевский. – Может, никакого переворота и не будет, а все разрешится мирным путем.

      – Нет, боюсь, что все уже зашло слишком далеко, – вздохнул профессор. – Во Вьетнаме и в Лаосе уже четыре года идет война, американцы каждый день сбрасывают бомбы, мирные люди гибнут сотнями… Камбоджа пока остается оазисом мира в Индокитае, но это ненадолго. Ненадолго…

      – Но зачем американцам вторгаться в Камбоджу? – вступил в разговор Савельев. – Во Вьетнаме и в Лаосе они сражаются с красными, с партизанами Вьетконга, это понятно. Но развязывать войну еще и здесь… Зачем?

      Крижевский одобрительно кивнул, глядя на своего молодого коллегу: с ситуацией в регионе молодой человек вроде более-менее ознакомился.

      – Да, я тоже думаю, что до войны не дойдет, – сказал Николай. – Они, конечно, могут попытаться поставить здесь марионеточное правительство, но вряд ли