Весенняя коллекция детектива. Татьяна Полякова

усы. – Кто ее ударил?

      В это время вернулся Добровольский.

      – Я не знаю, – ответил он на вопрос, заданный коту. – Кажется, я ее расстроил.

      – Да уж, – согласилась Олимпиада. – Мне нужно ее успокоить.

      – Она убежала домой, – рассеянно сказал Добровольский. – Я не уверен, что вы вообще должны с ней разговаривать об этом.

      Олимпиада посмотрела – сидит себе в кресле, гладит кота, будь он неладен, вид загадочный у обоих.

      – Может, вы ошиблись? – спросила она сердито. – Я что-то ничего не заметила такого, что было бы похоже на пощечину!

      – Это потому, что вы были заняты совсем другим. И я не ошибся, иначе ваша подруга так не испугалась бы. Сказала бы, что это чепуха, и все.

      Олимпиада помолчала. Он был прав.

      – И я так и не понял, что она делала на площадке между первым и вторым этажом.

      – Она же вам рассказала! Она вышла потому, что услышала шум на улице!

      – И вместо улицы помчалась наверх? Ведь живет она на первом этаже, правильно?

      Олимпиада растерялась.

      – Ну… да.

      – И как она могла услышать шум на улице, если у них в квартире вовсю орал телевизор, а на окнах, как только что было сказано, ставни?

      – У них не ставни, – все так же растерянно пояснила Олимпиада, – у них… щиты такие, изнутри задвигаются.

      – Если щиты были задвинуты, она не услышала бы даже ядерного взрыва. Не то что падения нашего Парамонова. Зачем она вышла на лестницу? Как оказалась между этажами? Кто ее ударил?

      – Люся ни в чем не может быть замешана, – твердо сказала Олимпиада. – Я ее знаю, она отличный человек!

      – Возможно. Но она может быть замешана во что-то другое, о чем мы пока даже не догадываемся.

      – Бросьте! Во что она может быть замешана?

      Добровольский пожал плечами.

      – Я должна идти, – высокомерно сказала Олимпиада. Высокомерие от того, что он ее расстроил. – Доброй ночи.

      Он вышел ее проводить и подождал, пока она закроет дверь. Потом некоторое время подумал на площадке.

      Нет никаких данных, вот в чем основная проблема! А если их нет, значит, нужно их добыть!

      Добровольский вернулся к себе, вошел в прихожую, но дверь закрывать не стал.

      Олимпиада Владимировна, приникшая к «глазку» в своей квартире, не пропускала ни одного его движения.

      Он вышел через пару секунд в перчатках, но без куртки и с маленькой сумочкой под мышкой, похожей на косметичку. Деловито запер дверь и стал подниматься по лестнице на третий этаж.

      Вид у него был совершенно безмятежный.

      Олимпиада подождала-подождала, но он не возвращался. Тогда она сходила посмотреть на Олежку – тот спал, рот был по-прежнему открыт. Она постояла над ним, размышляя, и вернулась в прихожую. Кое-как засунула ноги в туфли, натянула перчатки, подумала, стащила туфли и, роняя вещи, выгребла из шкафчика кроссовки – чтоб не топать!..

      Добровольский решил, что он один такой умный. Он думает, что его одного интересует вопрос «собственной безопасности». Он