Петербургский прозаик. Альманах №1. Альманах

никогда раньше не видели ни большой стройки, ни таких машин и кранов.

      Один из таких местных, то ли киргиз, то ли узбек, единственный кто работал на монтаже, – убирал мусор и подметал пол. Ему было лет пятьдесят, но тогда для меня он был старый человек. Он ездил с нами на работу в кузове грузовика СГЭМа, все звали его Бабай. Монтажники во время поездки иногда подшучивали над ним:

      – Скажи, Бабай, а сколько у тебя жён?

      – Шесть, – отвечал он.

      – Зачем тебе так много, – продолжали они спрашивать.

      – Ну как зачем. Самая старшая управляет жёнами, вторая по возрасту убирается в доме, третья готовит еду. Четвёртая отвечает за огород, а пятая – за живность.

      – Ну а шестая зачем?

      – А шестая – для любви!

      – И сколько ей лет?

      – Семнадцать.

      Все смеются; всем, в том числе Бабаю, явно нравятся эти вопросы-ответы.

      В тех местах тогда это могло быть правдой. Как мне рассказывали, у некоторых киргизов, живущих далеко в горах, не было паспортов.

      Шамалды-Сай расположен недалеко от границы с Узбекистаном, бывшим тогда, как и Киргизия, одной из республик СССР. Поэтому, помимо киргизов, в посёлке жили узбеки, а в связи со строительством ГЭС в посёлке было много русских, украинцев и людей других национальностей. Но, наверное, половину населения посёлка составляли крымские татары, сосланные туда во время войны. Одна из семей крымских татар жила во второй половине нашего дома, тоже с отдельным входом.

      Глава семьи с начала войны пошёл на фронт, прошёл всю войну, возил какого-то большого воинского начальника, попадал под обстрелы и бомбёжки. Вся грудь у него была в орденах и медалях, тем не менее, пришлось ему после войны ехать в этот посёлок к выселенной семье. В семье были две симпатичные дочки, иногда они приносили нам какие-то угощения. Кто-то из них посадил помидоры на маленькой площадке перед нашим входом. Под южным солнцем росло всё, была бы вода. Вечером мы по шлангу из дома пускали воду, которая по вырытым канавкам питала эти помидоры. Утром воду закрывали. Растения были невысокие, но помидоров на них было много. Мы их собирали и ели.

      Иногда по вечерам нас приглашали на чай в эту гостеприимную семью, и мы слушали рассказы хозяина о войне. Где теперь эта семья? Возможно, они вернулись в Крым. Дай бог им всего самого хорошего!

      Надо сказать о большом трудолюбии крымских татар, живших в посёлке. Они построили добротные дома, на приусадебных участках растили овощи и фрукты.

      В многонациональном посёлке жили дружно. За три месяца, что я там пробыл, не было каких-либо происшествий. Все работали, было не до нарушений. В свободное время жители посёлка ходили в клуб, в кино, молодёжь играла на стадионе в футбол и волейбол.

      Пару раз на автобусе я ездил в Уч-Курган – типично восточный город с узкими улицами, обрамлёнными арыками и сплошными высокими дувалами, за которыми не было видно домов. Я походил по городу, посетил базар. Практически там было два базара. С одной