Круг земной. Робер Дж. Гольярд

полный сладострастия и стяжания…

      Хорхе закашлялся, согнувшись в три погибели. Баронесса бесстрастно наблюдала за его корчами.

      – Ледмар, – сказала она, – будь любезен, проводи преподобного. И дай отвару.

      Ледмар подскочил к старику и услужливо подхватил его под локоть. Тот выдернул руку, но послушно поплёлся к дверям, останавливаясь через шаг, потрясая клюкой и одышливо зудя:

      – …изыди, злой дух, приговоренный к вечному мучению; изыди, грязный обольститель и пьяница; изыди, корень всех зол и преступлений; изыди, изверг рода человеческого; изыди, злой насмешник, полный лживости и возмущения; изыди, враг правды и жизни; изыди, источник несчастий и раздоров; изыди, ядовитый скорпион, дракон, полный злых козней; изыди, лакей Вила, привратник царства мучений; изыди, лжец коварный, поганый, зачумленный…

      Баронесса проводила Хорхе взглядом, едва заметно покачав головой.

      – Почтенный Бревальд?..

      – Такого не случалось уж много зим! – тут же откликнулся старик с цепью на шее. – Моё слово – нет! Мы должны оберегать свою паству!

      – Почтенный Титла?

      Дородный мужчина с красным лицом поклонился. Он единственный из уитанов был не в рясе. Тучное тело едва не внатяжку обтягивал кожаный камзол, зашнурованный по бокам. На роскошном поясе висел кинжал в богато разукрашенных ножнах.

      – На моей памяти из Топи ни разу никто не появлялся с добрыми намерениями, – прогудел он. – Но этот… – он небрежно мотнул головой в сторону Родрика, – не похож на тех, кого я видел.

      Он подошёл к Родрику, тяжело дыша и тряся пивным животом. Титла был его выше на полголовы, с тёмными глазами, в которых не было ни грана страха. С крючковатым носом и причёской, которая в других обстоятельствах Родрика бы позабавила: было похоже, что на его голову надели маленький горшок, а потом отстригли всё, что торчало снаружи. Черты его лица, однако, были таковы, что смеяться хотелось меньше всего. На шее уитана болталась толстенная, в три пальца, золотая цепь. Титла склонил голову, сверля взглядом.

      – Я бы… понаблюдал, – закончил он. – В конце концов, ни одна тварь из мяса и костей не устоит перед добрым топором.

      Баронесса кинула.

      – Почтенный Сигерд?

      Только сейчас Родрик заметил того монаха. Он стоял возле одного из столбов, наполовину в тени. Сигерд вышел на середину залы, а за ним, будто собачонка на привязи – Эирлис. Волосы у неё были растрёпаны.

      – Как известно, – негромко произнёс монах, – порождениям Вила неведома истина, ибо сама их суть неистинна. Белое они всегда назовут чёрным.

      Стоявший в двух шагах почтенный Бревальд усмехнулся.

      – Как можем мы определить, лжёт ли этот… пришелец?

      Вместо ответа Сигерд повернулся к Родрику.

      – Скажи, незнакомец. И скажи так, чтобы мы тебе поверили.

      Родрик, лихорадочно соображая, набрал в грудь воздуха.

      – Клянусь именами Эогабала, отца всего сущего, и праматери Боанн, что я тот, за кого себя выдаю,