Мы не рабы. Валерий Попов

с рождения вас знаю.

      – Как?

      – Вас любят в нашей семье. Фотография висит. Все ваши книги на полке!

      – Здесь? И где вы живете?

      – Запрудное! Там, на горе. Мама говорит, что я благодаря вам родился!

      – …Почему?

      – Моя мама все время рассказывает про вас! Как вы расшибли булыжником стекло в киоске… и всех пустили в здание аэровокзала – и не на улице оказались… мы. А оттуда уже удалось дозвониться… Ну, когда я рождался!

      – Ну так это отлично! – воскликнул я. Наконец что-то стоящее.

      – Вы здесь теперь, в этом лагере? – спросил я.

      – Да! И мы хотим, чтобы вы нас учили!

      – Литературе?

      – Литературе… и вообще – всему!

      – М-м-м! А как зовут вас?

      – Максим. Вы чего бы сейчас хотели? Устали?

      – Честно говоря, я бы хотел искупаться.

      – И я! – воскликнул он.

      Какой радостный мальчик. Мы спускались по тропинкам. Есть и кое-что новое.

      – Вот, это наш литературный клуб.

      Ослепительно белый!.. На стене, правда, набрызгано спреем: «Толстой – отстой!»

      – Это так… – Он смутился.

      – Посмотрим.

      Море оживило меня. Еще немного поплаваем, поблаженствуем… И вместе с нами из воды выйдет новая цивилизация, какую все ждут!

      Мы не рабы

      Глава 1

      Пешки назад не ходят

      – …Вот про некоторых молодых говорят: «Уж пусть лучше пишет, чем пьет!» Но тебе я скажу так: лучше пей!

      С таким напутствием я вышел в литературу. Конечно – не лучший старт. Маститый поэт (седые редкие космы струились на воротник вязаной бабьей кофты) с удивительным терпением слушал скучные, благонравные стихи, временами внезапно кивая (или просто падая в сон?) – и только при моих стихах ожил. И даже руки стал потирать: вероятно, решив сказать что-то хорошее? И сказал!.. Что – вы уже знаете! То есть – я уже «хватил шилом патоки» литературной жизни (приведенным выше эпизодом дело не ограничилось). И, понимая, что мучиться тут всю жизнь, решил параллельно заняться чем-то полегче – для отдыха и, как это ни парадоксально звучит, – для денег. Как говорил мой мудрый отец: «Лучший отдых – это смена работы». И я решил поступить во Всесоюзный государственный институт кинематографии. Все знали тогда, что из всех сфер (кроме криминальных) самые большие доходы в кино, и там же восторженная любовь женщин и зависть мужчин.

      – Попов.

      – Я.

      Ежов, великий сценарист, тяжко вздыхая, смотрел на листки моего вступительного этюда, потом – на меня.

      – Выглядишь моложе, чем по анкете…

      – Я и есть моложе! – бодро ответил я.

      – Хорошо пишешь.

      Ура! Я знал, что найдется гений, который оценит меня. И нашелся. И главное – где!

      – Привык, видно, первым везде быть!

      Как догадался? Кроме школьной золотой медали я ничем вроде себя не выдавал?

      – А вокруг себя не видишь никого.

      Опять прав! Что значит – гений. Но мне гениальность его, похоже, боком выходит? По длинному багровому лицу мастера стекали струи… страдал. По виду это походило на