Его конь бешеный. Ян Михайлович Ворожцов

нам?

      Зря ты это. С этими тварями брататься богу противно. Сказал длиннолицый. Над этим иноверцем не святая троица силу имеет, он сам царь преисподней и князь бесов, и его потерянное племя никакими сладостями к цивилизации не повернешь, это грязь и плоть, и в сердцах у них камни, они только к рабству пригодны, у их семени всякого жита на лопате, и я драгоценное время терять не стану, если я вижу индейца, то я убиваю индейца, ножом, пистолетом, веревкой, палкой, голыми руками или камнем, чем бог пошлет. Меня так отец воспитал, и за всю жизнь мне локти еще ни разу кусать не пришлось, что я в его правоте усомнился. Будь мы даже последние спасители на ковчеге, я бы этим безбожным тварям ни единого шанса не дал.

      Они переглянулись. Длиннолицый коротко взглянул на индейца, тот стоял, безгрешный и тощий, шаркнул ступней, оставив черную полосу. Посмотрел под ноги, на небо, в сторону и опять вниз, с отсутствующим видом, словно ждал их молчания, не мог взять в толк, о чем они разговаривают.

      Да ты просто-напросто сумасшедший. Сказал горбоносый. Чувствовало сердце мое что рано или поздно ты какой-нибудь трюк да выкинешь. Покажешь природу оборотня найдется луна подходящая. Насквозь тебя вижу паршивую овцу.

      Поздновато в тебе пророческий дар открылся мы ведь с тобой не первый день знакомы.

      Индеец с нами пойдет. Спокойно подытожил горбоносый. Это решено. Нечего обсуждать больше. И будь я трижды самим богом проклят если уподоблюсь такой свинье как ты.

      Зря ты это весталка из тебя ни к черту.

      А индеец пойдет с нами, спросил кареглазый.

      Горбоносый и длиннолицый посмотрели на кареглазого, а потом на индейца, пойдешь с нами, спросил горбоносый.

      Индеец коротко ответил, пойду я должен встретить одного человека это его животное и тут его вещи я везу их ему.

      Где ты его встретишь, спросил кареглазый.

      Индеец назвал место.

      Это по пути, сказал кареглазый.

      Я с этой тварью одной дорогой не пойду.

      Длиннолицый сплюнул и зашагал к пленнику – тот был наг, не считая лоскутка мануфактуры, изранен, но улыбался.

      Он со мной пойдет. Я его с вами не оставлю. Только не теперь когда вы на голгофу повернули. Там малой кровью откупиться не получится я за это собственной головой ручаюсь.

      Пусть идет. Сказал горбоносый.

      Кареглазый взглянул на него из-под приподнятых бровей. Как это?

      Не все в мире хлеб, чтобы я из-за ломаного гроша трясся.

      Я вас не граблю. Сказал длиннолицый. Если доживете я вас буду дожидаться на том холме откуда мы вместе тронулись в путь. Не придете я ваши доли спрячу под камнями и выложу узором а если не найдете то кто-нибудь другой найдет.

      Кареглазый все поглядывал на горбоносого.

      Пусть идет. Повторил тот. Никуда твои деньги не пропадут.

      Дайте мне фору. Час. Обождите, пока солнце не оформится целиком над горизонтом. А потом идите мы далеко от вас будем.

      Никто не возразил. Длиннолицый немедленно начал собирать вещи, и, разумеется, в первую очередь перевесил на луку своего седла кремневку, похожую на костыль, которую повсюду таскал с собой и нередко разглядывал