Анжелина и холостяки.

речь шла не о чеке. По крайней мере, я так думаю. Она ясно сказала – «задаток». Значит, это прямой взнос от подрядчика. И тогда дело плохо.

      – Чем именно?

      – Если у Винса есть подрядчик, который не внес задаток, или, упаси боже, не один такой, он вполне может потерять бизнес. Серьезно. Раз в квартал я просматриваю документы, он очень рискованно ведет дело. Слишком любит покупать дорогие дома на побережье и возить Эми на курорты.

      – Может, дамочка имела в виду «чек».

      – Возможно. Хотя я чувствовала бы себя спокойнее, если бы у нас было чуть больше сбережений.

      – Если ты так переживаешь, можем отменить вечеринку.

      Взглянув в его глаза, она поняла, что Фрэнк искренне сочувствует. Его можно было читать как раскрытую книгу.

      – Нет уж, это твоя единственная племянница, – нежно пожурила она. – Ты ей как отец, и она тебя обожает. Тине исполняется двадцать один. Угощение я приготовлю сама, и получится совсем недорого, к тому же я уже все купила.

      – Все-таки если тебя это тревожит, то я мог бы помочь. – Перевернувшись, он взбил подушку и улыбнулся.

      – Ну, не знаю, может, тебе позвонить Эми. И она примчится с куском торта, чтобы тебя утешить.

      Он весело расхохотался.

      – Нет уж, мне вовсе не нужен торт Эми. Я бы предпочел кусочек…

      – Да как ты смеешь! – в притворном ужасе воскликнула Анжелина.

      Она нежно взъерошила волосы Фрэнка. Он потянулся ей за спину, погасил настольную лампу. Затем нырнул под одеяло, и они страстно и томно растворились друг в друге – как всегда.

      02.00.

      Фрэнк беспокойно ворочался уже больше часа. Потом притих и уставился в потолок. Жена мирно посапывала рядом, свернувшись клубочком, чуть касаясь его ногами под одеялом.

      – Анжелина, – прошептал он.

      Она перевернулась, подтянула одеяло под подбородок.

      – М-м?

      – Я не могу уснуть.

      – Давай подогрею тебе молока.

      – Не надо, не вставай, я сам. А ты спи, ладно?

      – Угу. Торт не трогай, это на праздник, – пробормотала она. – Люблю тебя.

      – И я тебя люблю.

      Анжелина поглубже зарылась в теплое гнездышко, оставшееся от него на кровати. Засыпая вновь, она точно знала, что он обязательно попробует кусочек ее торта. Улыбнувшись, она простила его. Разве можно устоять перед таким лакомством.

      Спускаясь по лестнице, Фрэнк слегка покачнулся. Левую руку покалывало, он несколько раз сжал и разжал кулак, восстанавливая кровообращение. Весь день у него ныли плечо и лопатка – странно, потому что он вроде бы не поднимал в последнее время ничего тяжелого. После сорока жизнь катится под уклон, припомнил он чью-то фразу.

      Холл он пересек, не включая свет. По опыту Фрэнк знал, что яркий свет в коридоре, в отличие от шепота в темноте, обязательно разбудит Анжелину.

      Обычно Фрэнк довольно легко засыпал, но в последние месяцы сон у него разладился. Отец страдал бессонницей, и Фрэнк помнил, как в детстве слышал шаги отца, бродившего по дому, когда все остальные уже крепко спали. Яблочко от яблони недалеко падает – пришла