Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе. Роберт Рождественский

меня к вагонам,

      не ревнуй меня к проселкам,

      к верхним полкам,

      тряским полкам

      и пейзажам заоконным.

      Говоришь ты мне сердито:

      «Я не выдержу —

       обижусь.

      Ну подумай,

      рассуди ты —

      я ж тебя почти не вижу!

      Неужели ты не кончишь

      постоянные тревоги?

      Неужели ты не хочешь

      дома быть,

      а не в дороге?»

      Милая…

      Давай проверим, —

      накрепко закроем двери.

      Будем мы вдвоем с тобою.

      Просто двое.

      Только двое.

      Чтобы ты

       на дальний ветер

      не была в такой обиде.

      Чтобы никого на свете

      и не слышать

      и не видеть.

      Бабушку твою научим,

      чтоб она

       на каждый случай

      говорила всем знакомым:

      «Нету дома!»,

      «Нету дома…»

      …Если будет так,

       как скажем,

      то

      (почти уверен я)

      удивятся очень даже

      родственники

       и друзья.

      Будут волноваться,

      часто

      телефоны беспокоя,

      будут в нашу дверь стучаться:

      – Что стряслося?

      – Что такое? —

      А потом они

      отстанут.

      Навещать нас

      перестанут.

      Позвонят,

      так без охоты.

      И забудут

       этот дом.

      Просидим мы так полгода.

      Год, допустим.

      А потом…

      Ты ж сама

      (поверь на слово!)

      подойдешь ко мне сурово

      и совсем без тени смеха

      скажешь

       нервно и жестоко:

      «Ты б уехал ненадолго!

      Ты б куда-нибудь

       уехал…»

      Ровесникам

      Артуру Макарову

      Знаешь, друг,

      мы, наверно, с рожденья

       такие…

      Сто разлук

      нам пророчили

       скорую гибель.

      Сто смертей

      усмехались беззубыми ртами.

      Наши мамы

      вестей

      месяцами от нас ожидали…

      Мы

      росли —

      поколение

       рвущихся плавать.

      Мы пришли

      в этот мир,

       чтоб смеяться и плакать,

      видеть смерть

      и, в открытое море бросаясь,

      песни петь,

      целовать неприступных красавиц!

      Мы пришли

      быть,

      где необходимо и трудно…

      От земли

      города поднимаются круто.

      Век

      суров.

      Почерневшие реки

       дымятся.

      Свет костров

      лег на жесткие щеки

       румянцем…

      Как всегда,

      полночь смотрит

       немыми глазами.

      Поезда

      отправляются по расписанью.

      Мы ложимся спать.

      Кров родительский

       сдержанно хвалим…

      Но

      опять

      уезжаем,

       летим,

       отплываем!

      Двадцать