Путь магии и сердца. Анна Гаврилова

роса, а ты в туфлях, – пояснил парень. – Ноги промочишь.

      Тропинок действительно не было, а шанс промочить ноги в самом деле имелся. Но мне всё равно очень неловко стало. Тем более от магов подобной галантности не дождёшься – сейчас в Кире говорил аристократ.

      – Ты до неприличия лёгкая, – сообщил боевик и понёс туда, где чернели корпуса академических зданий.

      По мощённым плиткой дорожкам шла уже сама. Приподнималась на мысочки, чтобы не шуметь – в ночном безмолвии стук каблуков казался оглушительно громким, будто не девушка идёт, а рота королевской гвардии марширует.

      Кирстен глядел на мои старания с лёгкой улыбкой, учтиво держал локоть. А я на этот локоть опиралась, совершенно беззастенчиво, почти нагло.

      Когда оказались у входа в женское общежитие, я таки вернула боевику камзол. Сказала тихо:

      – Спасибо.

      – Не за что, – ответил брюнет.

      Дождался, пока взойду на крыльцо, открою дверь, и лишь после этого удалился. А я… я наконец смогла вздохнуть спокойно.

      Ну слава Богине! Добралась!

      Утро началось с отчаянного стука в дверь. Я пыталась проигнорировать неприятный звук, даже одеяло на голову натянула и ухо ладонью прикрыла, но увы. Визитёр был крайне настырен.

      Пришлось встать, накинуть халат. Вот только отпирать не спешила.

      – Кто? – спросила я.

      Ломиться перестали. Повисла очень долгая, очень нервная пауза. После снаружи донёсся тоненький голосок:

      – Эмелис? Эмелис, ты там? Открой, пожалуйста…

      Веза. Очень приятно.

      Жез и Дирра тоже, поди, рядышком.

      Чтобы не выпалить всё, что думаю об этой троице, пришлось прикусить язык. Тоже мне подруги.

      – Девочки, идите мимо.

      Опять пауза и крайне жалобное:

      – Эмелис, ну пожалуйста. Мы же волновались…

      Ага, ну конечно.

      – Эмелис, мы как лучше хотели, – встряла Дирра. – Мы думали…

      – Девочки, идите мимо! – повторила на порядок громче и куда злей.

      – Но Эмелис…

      Я продолжать разговор не планировала, от двери отошла. Снаружи заныли о моей нерешительности, об искреннем желании помочь и прочих глупостях.

      О! То есть они ради меня старались? Обо мне пеклись? Ну надо же!

      Не знаю, как у них в Дурборе, а у нас, в Верилии, за подобную заботу не благодарят, за неё бьют. Впрочем, в родной альма-матер никто на столь низкий поступок не способен. Даже Селла – самая вреднючая девица на нашем факультете, и та поостереглась бы.

      Сна после столь «замечательной» побудки не осталось, а желание идти на завтрак умерло в зародыше. Поэтому подхватила с полки учебник по физану, достала из чемодана вторую, последнюю коробку медовых конфет и снова завалилась на кровать.

      Под дверью по-прежнему скулили, но мне было плевать. Толку от этих слов? Поступки всё равно сказали больше.

      Когда незабвенная троица всё-таки удалилась, я со спокойной совестью посетила расположенную в конце коридора умывальню. После заправила постель, надела