Сердце для любимой. Мария Геррер

Кстати, вопила я знатно, правда не от восторга, а от ужаса. А поет он, между прочим, очень и очень неплохо, да еще и на английском.

      Мой новоявленный сосед замялся и наконец, произнес:

      – Прости, что так получилось. Хозяин сказал, тут никого днем нет. Ну, я и расслабился.

      – Хорошо расслабился – голым по квартире гулял! А почему мое полотенце взял?

      – Машинально взял, извини. Голову вытереть. Даже не подумал об этом. Новое тебе куплю.

      – Ладно, – кивнула я. – Только тоже с белочками.

      – С белочками? Ну, постараюсь найти.

      – Да уж постарайся.

      – Сильно я тебя напугал? – он посмотрел на меня, и я поняла, что он точно не насильник. Темно-серые глаза были с наглецой, но не злые.

      – Ну что ты! Я очень обрадовалась, когда голого мужика на кухне увидела! – ехидно сообщила соседу. – Даже не представляешь, всю жизнь мечтала об этом.

      – Я же уже извинился. Не хочешь ли выпить чаю? – примирительно предложил он. – А то ты бледная какая-то. Может, и меня угостишь?

      – Можно, – кивнула я. – Тебя как зовут?

      – Макс.

      – А я Аня, – протянула ему руку.

      Он осторожно пожал ее и располагающе улыбнулся:

      – Вот и познакомились.

      Улыбка Макса мне понравилась, и я улыбнулась в ответ. Мы пошли на кухню. Я включила чайник. Очевидно, у Макса здесь пока ничего не было – ни посуды, ни чая, ни еды.

      Я выделила ему чашку, и кинула в нее чайный пакетик. Макс опасливо посмотрел на него, словно это был пакетик с цианистым калием.

      – Ты что, только рассыпной чай пьешь? – удивилась я. – Это же возни сколько.

      – Зато аромат какой!

      – А в чем, собственно, разница? – не поняла я. Взяла из шкафчика банку с листовым чаем и сунула ему под нос. – Гурман, что ли, отличить по запаху можешь, где выращен, когда собран?

      Макс поморщился.

      – Это у тебя такой листовой чай? Кошмар какой! Он банным веником пахнет.

      – Ну, знаешь, – обиделась я. – Не нравится, не пей. Тем более, я тебе его и не предлагаю. Сойдет и в пакетике.

      – Ладно, сойдет, – перестал ломаться Макс.

      – Тоже мне, ценитель выискался. Печенье будешь? – я положила на стол печенье в полиэтиленовом пакете и поставила начатую баночку с абрикосовым джемом.

      Печенье тоже вызвало у Макса недоумение. Он взял одно и с сомнением повертел в длинных изящных пальцах.

      – Печенье-то тебе чем не угодило? – вздохнула я. – Тоже не так пахнет?

      – Фасовка странная. Не в коробке, не в пачке.

      – Так на развес. На ярмарке брала.

      – Ясно, – протянул он. – И ты этим питаешься? Отравиться не боишься?

      – Чем? Печеньем?

      – Вообще всем этим?

      – А почему я должна этим отравиться?

      – На ярмарке с лотков торгуют, на улице, сплошная антисанитария. Как-то проезжал мимо, видел. Как там вообще что-то можно покупать? Странно, что это безобразие до сих пор не закрыли.

      – Почему безобразие? На ярмарке дешевле, чем в