Потерявшийся во сне. Андрей Андреевич Храбрый

шариками, густо обмотанными ярко-красной ниткой. И Дягелев невольно задумался о собственном лице. Провел снизу вверх ладонью по щеке, почувствовав всю колкость кожи. Мешки под глазами от тяжести буквально тянули голову к полу. След бессонницы оставлял каждую ночь новый глубокий отпечаток, складывающийся в общую мозаику. Внешний вид озаботил его только сейчас, когда поздно хвататься за любое исправление. Но все же лучше поздно, чем никогда, однако для Дягелева это “поздно” служило кратеньким волнением, страх оттолкнуть желанную совершенную незнакомую.

      – Американо, пожалуйста, – Маркус повернул голову к незнакомке. – А вы что будете?

      – То же самое, – робко ответила та.

      Какая-то едва заметная искра рассекла воздух перед их лицами: Дягелев не отрывал глаза от глаз незнакомки. Какими сигналами переговариваются между собой нейроны за этим чистым светлым лбом? О чем же они поют, думал тот, и кем же они считают себя? Может, каждой нервной клетки не хватает простоты: рук, ног, свободы, и потому они, объединившись в одно целое, ищут или заставляют искать нечто больше, может, лежащее вне наших биологических тюрем, но что приведет их к той самой простоте. Они никогда не позволят назвать свою общую совокупность душой за черепной коробкой, но при это мы стремимся найти душу в плоти.

      Мужчина за стойкой то-ли стоя спал, то-ли чего-то ждал, наблюдая за вошедшей парочкой через стеклянные и оттого запотевшие зеркала души. Его внезапный сдерживаемый чих в салфетку распугал миллисекундные мечтания и бесконечные попытки угадать то, о чем думает человек напротив. Словно очнувшись, женщина пролепетала:

      – Я заплачу за себя.

      Тот за кассой усмехнулся, принялся доставать стаканы и пробивать два разных чека. Дягелев спорить не стал. Вытащил две подранные по краям купюры и оставил их на прилавке. Ничего не весящих бумажек хватало на два ночных кофе.

      Она не вынимала рук из карманов пальто и не благодарила, молча уставилась в одну точку, которая, словно черная дыра, притягивала внимание. Дягелев опустил значения денег и слов. Встреча с героиней снов уже сделалась небесной благодарностью, а деньги… Маркус, как стрелка манометра, перекатывался от одного положения к другому: первое, когда деньги бездумно тратятся и жертвуются попрошайкам, второе – безжалостно пропиваются от горестей или… Не имеет значения, их всего-навсего обменивают на обжигающее пойло, чтобы накачать голову напыщенной остротой философии и мечтательности, что коварно обратится наутро скверным похмельем. А все из-за отсутствия целей накопления: когда человек не имеет ни единого понятия о собственных целях, он теряется, пуская в пустоту заработанные цифры – деньги. Деньги обмениваются на время, они восполнимы лишь до того периода, пока еще в груди гнездится время.

      Слабый едва кофейный аромат пронесся мимо двух носов и поскользил к выходу, на улицу, где морось все еще отчаянно пыталась затопить посеревшие улицы Петербурга.

      – Ваш лоб… – Женщина запнулась, по ее плечам и шеи пробежала дрожь. Взгляд