Страсть и скандал. Элизабет Эссекс

Лорд Саммерс протянул к ней руки.

      Она проворно сбежала вниз по ступенькам, потом с затененной веранды на испещренный солнечными пятнами двор, двигаясь с ястребиной целеустремленностью и грацией, так быстро и весело, что и уследить за ее движениями было трудно.

      Томас сделал жест приветствия и замер, услышав ее долгий плавный вздох. Даже кобыла повернула голову на этот звук, завороженная, как и сам Томас, видом девушки с волосами цвета пламени.

      Вблизи она и вовсе казалась неземным созданием, потому что была словно соткана из противоречий. На несколько дюймов выше лорда Саммерса, она возвышалась над ним словно амазонка-воительница – при том что не доставала Томасу даже до плеча, – но лицо у нее было нежное, в форме овала. Его очертания наводили на мысль об изысканной красоте жительниц Тибета, с их прекрасными огромными глазами. Но здесь цвета были совсем другие – бледная белизна и пламенеющий рыжий, да еще серо-голубой, словно океан. Будто кто-то погрузил Англию, туманный Альбион, в пламя яркого костра. Она казалась воинственной принцессой эльфов, длинноногим видением богоравной Туаты Де Дананн, родившейся от брака северного бога с лебедем.

      Загрызи его шакал. Он ведет себя так, будто надышался туманящего голову гашиша, что витает над надгробиями кладбища за чертой города. Как раз поблизости от него караван делал остановку. Наверное, это галлюцинации – с чего бы ему принимать обычную девушку за богиню-лебедь. Кроме того, такому человеку, как Танвир Сингх, вообще не положено знать о северных или кельтских богах.

      Лорд Саммерс взял ее протянутую руку.

      – Моя дорогая Катриона.

      Катриона! Томас повторил это имя про себя, прокатывая его звуки во рту, как зернышко граната.

      – У меня для тебя сюрприз. – Жестом фокусника лорд Саммерс указал на лошадь. Как будто это он, а не Томас, сотворил чудесное животное из жара пустыни и горного тумана исключительно для удовольствия девушки. – Что ты о ней скажешь?

      Катриона Роуэн подошла к лошади с той же целеустремленной грацией, с которой сбегала по ступенькам, но не столь торопливо. Как ястреб, склонила набок голову, тихо и настороженно, предлагая кобылке рассмотреть себя, шепча ей на ухо ласковые слова. На фоне глянцевитого бока лошади красота Катрионы казалась еще ярче, наполненная цветом и жизнью. Сейчас, в пронизанной солнцем тени дворика ее дяди, она казалась реальнее и живее, чем под палящим солнцем базара. И чем ближе она подходила к Томасу, тем явственнее он ощущал исходящий от нее жар, – как всегда, если стоишь возле костра.

      – О, милорд, не такой уж это и сюрприз. Ведь мы уже встречались, не правда ли, красавица моя? – Она говорила, обращаясь и к лошади, и к лорду Саммерсу. – Мы познакомились на базаре.

      В ее голосе была тихая напевность, в такт симфонии цвета глаз и волос. Наполовину ирландка, наполовину шотландка, сказал ее дядя. Вот откуда яркий огонь ее волос.

      Она смотрела на лошадь, не отводя глаз, почти благоговейно, и не замечала, как на полном лице