Князь оборотней. Кирилл Кащеев

парню по носу. Хадамаха торопливо спустил ее с плеча.

      – Это было… ужасно! – с силой сказала она. И начала картинно оседать, рассчитывая попасть в поддерживающие руки Хакмара.

      Хакмар глядел на Аякчан – точно подсчитывал, не осталось ли каких потерянных частей тела под снежным завалом. Слава Эндури, хоть тряпка у нее с волос не свалилась! Не хватало только вопросов: а что вы здесь делаете, юная госпожа жрица, а кто вас прислал?.. Никем так и не подхваченная, девушка хлопнулась в мокрую уличную наледь у ног Хадамахи. Все дружно поглядели на нее. А потом приказчик начал истошно орать:

      – Это все они! Господин шаман Канда, они лавку подожгли, на стражника напали, они…

      – Вранье! – не вставая с земли, громко выкрикнула девушка. – Это все ты! И ты! И ты! – она поочередно указала на приказчика, на держащегося за голову Хуту, на старика с ковриком и мужика-бабу в меховом шарфе, выползавших из дверей лавки. Мороженая рыбина тоже была с ними – старик держал ее за хвост, а мужик-баба – за плавник. И указывала девушка на рыбину, хотя та уж точно ни в чем не виновата. – Это все они! Они… упустили моего зайца! Он сбежал! Погиб! Сгорел! Ищите все, немедленно! Батюшка, велите им!

      Не выпуская рыбины из рук, точно связанные ею на веки вечные, старик с ковриком и мужик-баба целеустремленно двинулись прочь по улице. Вода сочилась с подтаявшей в Пламени рыбины, оставляя за ними цепочку темных капель.

      – Куда? – негромко спросил шаман.

      – Так это… Зайца искать. Как велено.

      – Рыбу оставьте и идите, – согласился шаман.

      Его ученик выступил из тени и аккуратно изъял рыбину у старика из рук.

      Хадамаха почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Кто-то тут недавно интересовался, где Донгар. Хотели – получите. Радуйтесь.

      Свиток 10,

      в котором Хадамаху, Аякчан и Хакмара задерживают до выяснения обстоятельств

      На улице возле засыпанной снегом лавки бушевал скандал.

      – Бандиты они! Этот явился – говорит, девку продавать, за долги… – орал приказчик.

      – Ничего подобного я не говорил, – рыкнул Хадамаха. Поведению приказчика он не удивлялся: глупо ждать, что тот на себя вину за разгром лавки возьмет. Удивляло Хадамаху отсутствие зрителей. В Сюр-гуде лавок побольше, да только если б одна из них сгорела, вокруг полгорода бы толпилось, а вторая половина жалела, что не успела вовремя. А тут – никого. Это было… не то чтобы не по закону, а не по обычаю как-то. Неправильно, как и все здесь.

      – А сам лавку поджег! – продолжал разоряться приказчик. – Как заревет, как на меня кинется и светильник об стену – хрясь! И кричит… то есть рычит: «Да здравствуют братья Биату!» А девка их… – он ткнул пальцем в Аякчан. – Дым повалил, сразу задевалась куда-то, небось, выручку стырить.

      – Выручка пропала? – бросил тот, кого называли шаманом Кандой.

      Приказчик поглядел на выпирающую из дверного проема лавки противопожарную снежную подушку. На его лице отразилось столько чувств,