Книга Небытия. Вадим Богданов

из пустыни от кочевников-язычников, мальчонкой совсем. Мать его они из каравана выкрали. Принес амулет фамильный. Приняли его в семью, а он необузданный, дикий, злой как черт. Деда зарезал, прихватил кубышку с деньгами и ходу. Сколько лет о нем слуху не было, а тут появился, да с бандой. А что людей они бьют это точно. Никто столько крови не льет. Даже храмовники.

      – Я знаю, кто больше крови льет, – Шакшик наклонился к Большуге и прошипел страшным шепотом. – Хашишины!

      – Ты что! Ты что! – Большуга отпрянул. – Вот точно ты Трепло-болаболка, вино тебе язык развязало. Мусульман, а пьешь как монах… Ты о них даже не думай. – Большуга покосился на Непонятного. Тот сидел в той же позе спиной к ним, только, казалось, чуть раскачивался. – Они сквозь стены слышат. И Старец…

      – А чего бояться! Мы для них кто? Никто! Зачем им нас убивать? О Старце весь базар втихаря болтает и ничего. Мы им без надобности – они больших людей убивают.

      – Да! Отец мне рассказывал, как убили графа Боэмунда. Прямо среди бела дня в толпе у ворот Антиохии!

      – Точно. Хашишины любят убивать на людях. Так страшнее. Они убили князя в Тире, и в Триполи кого-то… О, они и мусульман не жалеют – сколько эмиров зарезали! И в Дамаске, и в Химсе… Даже на Саллах-ад-Дина покушались. Говорят, он спит в железной башне без окон и дверей и никого к себе не пускает. Потому что хашишином может оказаться кто угодно: и друг, и верный слуга, и даже родной сын. Во как!

      – И никуда от них не скрыться, везде найдут и распорют брюхо. Везде, по всему свету. Везде! Э?..

      Непонятный, на которого никто не смотрел, вдруг встал, с грохотом отодвинув лежак. Шагнул к Большуге, схватил его за ворот, перекрутив так, что сдавило горло, притянул к себе. Огромный Большуга неловко пригнулся, захрипел, уцепился вдруг ослабевшими пальцами за Непонятного. Непонятный выдохнул ему в лицо.

      – Я никого не убивал в Бохтане… Никого… Ни курдов, ни внучку… маленькую – никого… Запомни, старик, – Непонятный отшвырнул Большугу и, пошатываясь, вышел из каморы.

      Большуга и Шакшик молча уставились друг на друга.

      – Он… он что, много выпил? – Большуга потер горло.

      – Ни капли, – Шакшик поднял с пола кувшин. – Полный.

      Вдруг Шакшик насторожился, потянул ноздрями.

      – Банут!..

      – А?.. Чего говоришь?

      – Ничего, – Шакшик отстранено глянул на Большугу. – Ничего…

      Вышел следом за Непонятным.

      На улице было покойно и тихо. Только звезды дрожали в вышине и чуть слышно звенели. Или это верещали цикады?

      Непонятный нетвердо стоял в углу внутреннего двора, руками упершись в стену. Шакшик подошел сзади, бесшумно.

      – В твоей голове бродит банут-гашиш. Ты непонятен… Источник восхода ниспослал султана Дня на сто восемьдесят делений запада, и было это на ас-Сурейя. Скажи во имя Шейха Горы, когда Сияние настигнет султана Ночи?

      – Что? – Непонятный повернулся