Снег. Николай Сидоров

по твоей просьбе я не могу, поэтому успокаивайся и выходи.

      Выходить Грише совсем не хотелось, но и сидеть в ванной было глупо.

      Укутавшись в халат и превозмогая страх, он выглянул из ванной. Его стало одолевать странное чувство. Всё вокруг было знакомо, но он не чувствовал себя дома.

      – Голодный? – послышался голос Веры из кухни.

      – Не знаю.

      – Иди есть.

      Гриша настороженно заглянул в кухню.

      Вера деловито накрывала на стол, бормоча себе под нос детскую считалочку:

      – Раз, два, три – берём тарелку.

      Раз, два, три – кладём еду.

      Раз, два, три – налево вилку.

      Раз, два, три…

      Она на мгновение замолчала, – Гриша, не помнишь, как там дальше?

      – Помню, – угрюмо ответил Гриша, стоя в дверях.

      Он смотрел на неё и не мог поверить своим глазам, она так ловко управлялась на кухне, как будто жила здесь. Открывая нужные ящики, она доставала посуду и расставляла на столе всё именно так, как ему было удобно и привычно. Даже салат она положила не в одну тарелку с горячим, а в отдельную. Хотя то, что он не любит, когда холодный салат смешивается с теплой едой, знала только его мама.

      – Ешь, – сказала она, жестом приглашая к столу.

      – Но как это возможно? – спросил Гриша, уставившись на Веру.

      – Что именно? – переспросила она. – Тебя научить, как есть? Это просто: еду на вилку, вилку в рот – жуй, кайфуй, глотай.

      Он сел за стол.

      – Да нет же, – стараясь сохранить спокойствие, ответил Гриша. – Всё это – как возможно? – он развёл руки в стороны. – Ты знаешь про меня то, что не знает почти никто, ты знаешь, что и где лежит на кухне, считалочку эту… я в детстве её придумал и сам уже почти забыл о ней. В конце концов, тебя не видит мой отец, а я вижу, как это возможно? Как ты вообще возможна?!

      Вера улыбнулась:

      – Возможно всё, во что мы верим.

      – Это моя мысль, ты постоянно говоришь моими словами, кстати, это тоже стоит объяснить, – сказал Гриша и ткнул вилкой в салат.

      – Хорошо, – согласилась Вера. – Я знаю не многим больше тебя, а может и столько же, но постараюсь объяснить. Я не знаю откуда я и что было до момента моего появления здесь. Всё, что я знаю, – это то, что знаешь ты, – всю твою жизнь, всех людей, которых ты встречал, все книги, которые прочёл, только понимаю это по-своему. Ты столько лет меня рисовал, общался со мной в дневниках, что рано или поздно я должна была появиться. А другие не видят меня, потому что ты сам в меня не веришь. Как может быть реальным то, во что ты не веришь?! Ты сам, так сказать, меня навизуализировал и сам же отрицаешь. Это всё равно что пытаться подпрыгнуть, стоя на своих яичках, – она улыбнулась.

      – Опять шуточки твои, – с упрёком сказал Гриша. – Мне не до смеха, я себя сумасшедшим чувствую.

      – Потому и шучу, что всё очень серьёзно, и если всё это с серьёзной миной воспринимать, точно рехнёшься. По-твоему, семь лет здоровому мужику сидеть тут, как в монастыре, и с пылинками воевать – это нормально, а как я появилась, так в психи себя записал?!

      – Ну хорошо, а что дальше? –