Любовь – это розы и хлыст. Надежда Первухина

Норма, здесь собраны истинные сокровища, запечатленные в словах. Отныне вы будете прикладывать все усилия, дабы напитать ими свой ум.

      – Да, професса, – кивнула я, жадно оглядывая полки. – Эти либры собрал мой отец?

      – Совершенно верно. В своих походах он посещал многие страны и города, и вывез оттуда немало сокровищ на пергаменте и бумаге.

      – Он их покупал? Ведь эти либры наверняка стоят целое состояние! – воскликнула я.

      – Я думаю, они попали к нему иным путем, – сухо сказала Агора. – Взгляните сюда.

      Я вместе с нею подошла к оконной нише. В ней стоял стол, на котором покоилась большая либра в темном кожаном переплете. Ее края были скреплены застежками из покрывшегося патиной золота, а еще от корешка либры тянулась толстая цепь, конец которой был утоплен в стене.

      – Зачем эта цепь, професса? – спросила я. – Неужели эта либра столь ценна, что ее держат на цепи, как раба-охранника?

      – Эта либра ценнее всего, что есть в кастильоне вашего отца, доминика. Ибо это одна из пяти либр, что были написаны Первосвященником Великого Спящего, когда Тот еще не почил от дел Своих и давал людям Закон и Веру.

      – О-о, – благоговейно протянула я. – Значит, цепь для того, чтобы либру не украли? А разве нельзя, допустим, цепь распилить? Или распаять, как наш лудильщик паяет олово? И украсть?

      – Доминика! – голос менторши был строг. – Вас должно интересовать не то, каким способом можно украсть бесценный фолиант, а то, какие истины изложены на его страницах!

      – Да, професса, – скромно потупилась я. – А когда мы начнем читать эту… святыню?

      – Особам женского пола строго запрещено не то что читать, а и прикасаться к священной либре! – отчеканила професса. – Запомните это раз и навсегда. А теперь идемте со мной.

      Поклонившись святой либре, мы отправились в другой угол комнаты, и здесь моя наставница сняла с полки толстый том в бархатной обложке цвета вареной свеклы.

      – Это – Священная история, изложенная для чтения в кругу благородных дам. Вы должны понимать, доминика, что основу Веры и Закона составляют истины, осознать которые целиком человеческому разуму часто не под силу. Особенно это касается разума женского, ибо он слаб, поверхностен и озабочен суетными желаниями. Но Первосвященник и его ученики, ратуя за то, чтобы все люди знали Закон и Веру, повелел упростить высокое знание для понимания нашим косным умом. Присядьте, доминика.

      Я повиновалась. Професса осталась стоять и пояснила:

      – Книгу Священной истории следует читать лишь вслух и стоя, из благоговения к ней.

      – Тогда я тоже встану…

      – Нет-нет, сидите. Вам, пока вы не стали девушкой, можно сидеть.

      Что значит – «стать девушкой», подумала я, но промолчала. Моя наставница немного помедлила, потом поцеловала край обложки и раскрыла либру. Она утвердила ее на подставке для чтения и начала:

      – «В этом Истина, Вера и Закон, данные свыше Тем, Кто спал, и проснулся, и опять спит.

      Истина в том, что до Пробуждения Великого не было ни начал, ни концов, ни