Любить как своего. Александра Сергеевна Ермакова

что Светлаковой нет в больнице, стало для меня неприятной неожиданностью.

      – На конференцию, – услужливо поправила меня девушка, не сбиваясь с шага.

      – И когда вернётся? – нетерпеливо продолжила допрос я.

      – Обычно такие мероприятия длятся не больше недели, но лучше не у меня уточнять, а у секретаря зав отделением, – шаблоны отозвалась медсестра.

      – Это уже ни в какие рамки, – высказала своё недовольство я. – И почему я не могу оставить заявление вам?

      – Потому что я не знаю нюансов этой процедуры.

      – Тогда, может, мне тогда лучше к главврачу обратиться?

      – Дело ваше, а теперь простите, мне нужно заняться своей работой, – без толики вины отозвалась девушка, почему-то меня этим пристыдив. Сразу ощутила себя прилипалой, мешающей жизненно важной миссии порядочного человека.

      – У меня тоже есть работа, но вместо этого… я вечно околачиваюсь здесь, пытаясь решить дело в которое и не собиралась ввязываться! – отчеканила я, уже теряя терпение.

      – Не переживайте, – ничуть не смутилась девушка, – и заявление всегда успеете написать, – повела плечом.

      – Просто хотелось бы как можно быстрее, – парировала я, радуясь, что ещё не всё потеряно, – хочу со здоровой головой заниматься своим делом.

      – Так занимаетесь! – фыркнула медсестра, словно я загонялась с проблемами, которые не были таковыми. – А теперь простите, – вновь пробормотала.

      Я только сейчас осознала, что вместе с девушкой оказалась в светлом помещении, разделённом наполовину застеклённой стеной.

      – К сожалению, вам туда не нельзя, – медсестра виновато кивнула, проходя в дверь между комнатами.

      Не знаю, зачем… но я подошла к окну, с удивлением взирая на просторное помещение с большим количеством маленьких люлек-капсул из прозрачного стеклопластика на высоких ножках и на колёсиках.

      Не все были заняты, но всё равно казалось, что малышей в этом отделении много! Словно лаборатория младенцев!

      Они были такие… беспомощные, такие крошечные, хрупкие, беззащитные…

      Стало не по себе!

      Вроде нужно было уйти, но я не могла. Точно приклеенная стояла и смотрела… как медсестра прохаживалась между рядами люлек, поправляя то маску, то капельницу, то изучая данные пиликающих приборов.

      Это больно! Не физически, а душевно. Знать, что есть больные дети и видеть их воочию – разные вещи. И сейчас – перед лицом реальности, осознала, как это неправильно, что так…

      И это невозможно видеть!

      А когда девушка подошла к очередной прозрачной постельке, где на мой взгляд лежал один из самых крохотных младенцев, под маской искусственного дыхания, и казался каким-то нереальным существом, затаила дыхание.

      Не знаю почему.

      Но его вид меня завораживал. Такой крошечный, тощий, словно новорождённый котёнок.

      – Это ваш племянник, – словно зная, что я смотрю на них, улыбнулась медсестра, кивнув младенца.

      Её голос звучал точно бульканья из-под воды.

      Но сработал выстрелом над самым ухом!

      Он?!

      Я