Любить как своего. Александра Сергеевна Ермакова

в тон. – Почти не пострадал, но всё-таки вам подробности лучше уточнить в больнице, куда его перевели сразу же после операции.

      – Д-да, хорошо, – не то качнула головой, не то кивнула, спеша прочь.

      Это стало новым оглушающим ударом.

      Я машинально шагала по улице в сторону парковки, где оставила машину, а в голове было столько мыслей, что ничего внятного не рождалось.

      Пока крутилась с оформлением документов, получала свидетельства о смерти и договаривалась о похоронах, всё время была в коматозе.

      Даже работой некогда было заниматься, хотя о трагедии в семье начальнику сообщила, не забыв подтвердить, что от своих обязательствах не отказываюсь, и только разрешу вопросы с похоронами, сразу же вернусь в строй.

      Меня не волновали знакомые Дениса и Алины, такими мелочами не занималась, поэтому похороны прошли тихо и в одиночестве.

      Не было ни слёз, ни причитаний, хотя в душе я осознала страшную вещь: отвернуться и вычеркнуть из своей жизни человека, не то же самое, что потерять его навсегда.

      Смерть – значит больше никогда его не увидеть!

      Больше не поругаться, не помириться.

      Больше на него не обидеться, за него не порадоваться.

      Шанса вернуть больше не будет!

      Это конец!

      Это точка!

      И теперь я реально осталась одна!

      В душе образовалась пустота.

      Это воронка была невыносимой, и я по-настоящему испугалась, что меня может затянуть в омут отчаяния, поэтому  поспешила вернуться на работу.

      Там я была нужна! Была не одна! Я чувствовала себя живой!

      И даже почти смогла забыться, но у судьбы были другие планы на мой счёт.

      – Агафонова Виктория Романовна? – Голос звонившей показался дежавю, жутким повтором кошмарного сна.

      Последний раз, когда я принимала звонок и женский голос ронял эту фразу, следовала череда страшных новостей.

      Перед ответом я немного замялась:

      – Да, это я, слушаю.

      – Вас беспокоит из детской городской больницы…

      Сердце вновь пропустило удар.

      – Из перинатального центра, – продолжала женщина. – У нас находится ваш племянник. Мы не могли до вас дозвониться…

      – Да-да, я совершенно забыла. Мне говорили, что у сестры был ребёнок, – пробормотала я не в себе. – Что вы хотите от меня?

      На конце провода явно замялись:

      – Вообще-то вы ближайшая родственница, и мы бы хотели знать, какие у вас планы на его счёт?

      – Никаких… – выдохнула ошарашено и это было искренне.

      Опять на проводе повисло недолгое молчание:

      – В любом случае, вам бы нужно подъехать к нам в больницу, и подписать необходимые документы, по отказу или согласию…

      – Это обязательно? – скривилась я. Опять оказаться в больнице, пусть и не по своим болячкам – совершенно не хотелось – атмосфера угнетала, а мне никак нельзя впадать депрессию или хандру. – Я просто занята… – заткнулась, осознав, как это некрасиво, бестактно и тщедушно звучало. –