Мальчик с котомкой. Избранное. Анатолий Константинович Ехалов

в поселке не стало, мужики еще раньше ушли. Один начальник участка на коне да Катырло с гармошкой, от которого толку нет.

      …Бабы в войну тосковали сильно. Особенно те, которые вдовы, которые перестарками остались.

      А Катыря сложен был хорошо. И мужские достоинства при нем были в порядке. Только на женщин он, как мужик, внимания не обращал. И даже прятался, рассказывал, от них, то на чердаке, то в кладовке.

      Бывало, выглянет в окошко одним глазом: «Ой, опять идут эти волосатые!»

      И на чердак!

      – Это потому у меня к женщинам интересу нет, что я на фронте газов хватанул. А кто газ схватил, тот на половину только мужик.

      А может, и на нервной почве у него такая беда приключилась. Постой-ка у расстрельной стенки!

      Так и не женился Катыря, хотя баб к нему бегало много. Пошарит иную, посопит, а толку нет. Медку в плошку положит: «Ешь, милая! Это все, что могу…»

      А вот начальник лесоучастка, тот ни одну, более, менее, красивую бабенку или девку не пропустит мимо.

      Этого Травина прислали в тот же день, как мужики ушли на войну.

      Верхом на коне, в гимнастерке, в портупее, он носился вдоль сплавной реки и кричал на баб так, что, на другом конце поселка слышно было. Ему бы на фронте полком командовать, а он пристроился в лесу бабами управлять.

      Бывало, загонит девок в воду с баграми затор разбирать. Вода ледяная, ноги сводит, а он кричит на них, на берег не выпускает.

      Все знали: хочешь работу полегче получить, расценки повыше – ложись под начальника. Не ляжешь, загнобит, загонит к черту на кулички и там силой возьмет. Или вовсе без работы оставит, без заработка, подыхай с голоду.

      Глава 14. Некому жалеть

      Не зря тревожился Николай Житьев, отправляясь на фронт. Не зря. Платониде в ту пору тридцать лет исполнилось. В девках была красавицей, а в бабах еще, кажется, краше стала. Не смотри, что четверых родила и выкормила, что тяготы солдатки на плечи легли, не сломалась, не завяла.

      Стать природная осталась, грудь высокая, шея лебединая… Оденет в праздники платье крепдышиновое, обтечет ее материя, прильнет к стану, к бедрам, ногам, волнуется на ветру, сердца мужские волнует…

      Но пришла и Платониде очередь ложиться под разгулявшегося, потерявшего все моральные границы начальника участка Травина.

      Однажды по весне пришел он за лошадью в конюшню.

      Платонида кормила лошадей.

      – Хочу предложить тебе новые условия, – сказал

      Травин, хищно оскаляясь. – Добавить тебе еще единицу в штат. Все тебе полегче.

      Платонида насторожилась.

      – А от меня тебе лично премия будет. Тут у тебя никого больше нет? – Сказал он, оглядываясь – Веди на сеновал, пообщаемся. Исстрадалась, поди, без мужика-то.

      И Травин игриво хлопнул ее по заду.

      – Давай, давай, поторапливайся! Замаялся я с вами, бабы…

      – Это, что такое? – вспыхнула Платонида.– Нашел подружку для утех. Мало тебе, что