Не говори никому. Беглец. Харлан Кобен

сын родился здесь? – спросил я.

      Тайриз не ответил.

      – Ваш сын родился в нашей клинике? Да или нет?

      – Да, – смог выдавить он.

      – Ему делали обрезание?

      Тайриз сверкнул глазами:

      – Ты что, типа гомик?

      – Вы имеете в виду, что гомики бывают разных типов? – осведомился я. – Делали ему обрезание? Да или нет?

      – Да, – проворчал Тайриз.

      Я выяснил номер полиса Ти Джея и ввел цифры в компьютер. Прочел запись об обрезании: все нормально. Вот черт. И вдруг заметил еще одну: оказывается, сегодняшний визит Ти Джея в больницу не первый. В возрасте двух недель отец уже приносил его сюда с жалобой на кровотечение – у мальчика никак не заживал пупок.

      То, что нужно.

      Мы взяли кое-какие анализы, хотя полиция настаивала на немедленном аресте Тайриза, а тот даже и не возражал. Только просил, чтобы ему разрешили подождать результатов. Я попытался уговорить лаборанта сделать их побыстрее, но потерпел фиаско: как и большинство нормальных людей, я не умею разговаривать с бюрократами. В конце концов мне принесли анализ крови.

      Диагноз, спасительный для Тайриза и убийственный для его сына, подтвердился. Бандитского вида отец действительно не трогал мальчика. У Ти Джея была гемофилия, которая и вызвала кровоизлияния. И теперь ребенок ослеп.

      Охранники вздохнули, покорно сняли с Тайриза наручники и ушли. Тайриз остался стоять, потирая запястья. Никто и не подумал извиниться, не сказал ни единого теплого слова человеку, которого несправедливо обвинили в избиении своего, оказывается, ослепшего сына.

      А теперь представьте: возможно ли что-нибудь этакое в престижном районе?

      С тех пор Ти Джей – мой пациент.

      Я вошел в палату, погладил мальчика по голове и посмотрел в его незрячие глаза. Другие дети отвечают мне взглядом, полным ужаса и обожания. Некоторые мои коллеги говорят, что малыши понимают происходящее гораздо лучше, чем думают взрослые. У меня другое объяснение: родители кажутся детям бесстрашными и всемогущими. И вдруг эти небожители попадают сюда и смотрят на меня, доктора, со смесью надежды и страха.

      Представляете, какое потрясение для маленького ребенка?

      Через несколько минут глаза Ти Джея закрылись, он погрузился в сон.

      – Ударился о дверь, – объяснил Тайриз. – Вот и все. Слепой ведь, чего ж еще ожидать.

      – Придется оставить его на ночь, – сказал я. – Все будет нормально.

      – Как? – Тайриз смотрел на меня. – Как оно когда-нибудь будет нормально, если у него кровь не останавливается?

      Я не ответил.

      – Заберу я его отсюда.

      Он явно не имел в виду больницу.

      Тайриз полез в карман и вытащил пачку банкнот, однако я угрюмо выставил вперед ладонь и сказал:

      – Зайду еще раз, попозже.

      – Спасибо, что приехали, док. Я ценю.

      Я чуть не напомнил ему, что приехал ради ребенка, а вовсе не ради него, но, как всегда, промолчал.

* * *

      «Аккуратнее, –