Не говори никому. Беглец. Харлан Кобен

не ими ли сжимали пистолет.

      Карлсон смерил взглядом Димонте. Перемирие перемирием, но надо периодически указывать копам их место.

      – Сколько займет такое исследование в вашей лаборатории?

      – День. – Димонте как раз сунул в рот новую зубочистку и яростно зажевал ее. – Может, два.

      – Долго. Придется сделать это у нас.

      – Придется, а то как же, – проворчал Димонте.

      – Мы ведь договорились действовать так, как будет быстрее.

      – То-то мы здесь и стоим уже полчаса.

      Карлсон кивнул. Он-то хорошо знал: если хочешь, чтобы нью-йоркский полицейский всерьез занялся каким-то делом, пригрози это дело у него отобрать. Хорошая штука соревнование.

      Следующий крик раздался из гаража. Все рванулись туда.

      Стоун присвистнул, Димонте вытаращил глаза, Карлсон нагнулся, чтобы рассмотреть находку.

      В корзине для бумаг, под обрывками старых газет, лежал пистолет. Калибра девять миллиметров. Судя по запаху, из пистолета недавно стреляли.

      Стоун повернулся так, чтобы его улыбка не попала в объектив камеры, и сказал:

      – Берем его.

      Карлсон не ответил. Хмуро оглядев пистолет, он о чем-то надолго задумался.

      Глава 23

      Срочный вызов касался Ти Джея, мальчик поцарапался о дверную ручку. Для большинства детей это означает всего-навсего полосу зеленки на руке, для Ти Джея – ночь на больничной койке. Когда я приехал, его уже положили под капельницу. Гемофилия лечится вливанием консервантов крови, таких как криопреципитат или замороженная плазма.

      Я уже упоминал, что впервые увидел Тайриза шесть лет назад закованным в наручники и изрыгающим проклятья. За час до этого он ворвался в приемную со своим девятимесячным сыном на руках. Принял их дежурный терапевт.

      Ти Джей не плакал, не реагировал на раздражители, дышал неглубоко и часто. Тайриз, который, согласно полицейскому протоколу, вел себя «неадекватно» (посмотреть бы на молодого отца, который в такой ситуации поведет себя по-другому!), рассказал терапевту, что ребенок почувствовал себя плохо с самого утра. Врач многозначительно взглянул на медсестру. Та незаметно кивнула и пошла звонить в полицию. Самое время, конечно.

      Офтальмоскопия выявила у ребенка многочисленные кровоизлияния на сетчатке – то есть у малыша лопнули в глазах сосуды. Сопоставив это с вялостью и – как бы получше сказать – внешним видом отца, терапевт поставил диагноз: синдром сотрясения[11].

      Тут же как из-под земли выросли вооруженные охранники и нацепили на Тайриза «браслеты». Вот тогда-то на сцене появился я. Просто услышал крики и вышел из кабинета посмотреть, что происходит. Приехали двое полицейских и усталая женщина из Комитета по делам детства. Тайриз пытался что-то объяснить, но его никто не слушал. Все качали головой и роняли восклицания вроде: «Куда катится наш мир!»

      Подобные сцены здесь не редкость. Честно говоря, бывает и хуже. Как-то я обследовал четырехлетнего мальчика с внутренним кровотечением после изнасилования. Не

11

Синдром детского сотрясения – комплекс органических нарушений, возникающий, если организм ребенка испытывает сотрясение. СДС служит одной из основных причин гибели младенцев.