Степь 2. Александр Берник

истомы. В пересохшем горле будто застряло что, заставляя деву сглотнуть тягучую слюну, а лицо словно в жар бросило, покрывая лоб испариной.

      Она принялась гладить свою щёлку настойчивей, запуская палец в расщелину. Та в ответ податливо «потекла» орошая вокруг себя скользкий сок вожделения. Нарастало непонятное возбуждение. Приятно было «до не могу, а ещё хочется». Мельком подумала, что если таким и будет издевательство, то согласится задержаться на этом круге. Спешить не куда.

      И тут же устыдилась своей распущенности, но от осознания греха, возбуждение только резко добавилось, накатывая валом, перехватывая дыхание и захлестнув ярицу с головой, обрушилось фееричным взрывом искр и эмоций сладострастия. Тело охватила божественная дрожь, прокатывая волнами блаженства по всем внутренностям, сбивая дыхание и биение сердца, от чего рыжая издала непроизвольный сладостный стон умиротворения.

      Расплылась в улыбке от неожиданно накатившего счастья, охватившего тело с разумом и всю душу целиком, продолжая себя поглаживать и запуская пальчики в срамные губы, где уж совсем сделалось горячо. «Троица, хорошо-то как», – неосознанно промелькнуло признание.

      Так за мыслями о сказочном удовольствии подошла к ней вторая волна судорожной истомы. Затем почти сразу третья… Затем ещё и ещё, она уже не помнила их количество. Каждая волна заканчивалась пиком от высоты коего ярица безудержно стонала в блаженстве. А потом эти пики срослись, став непрерывными, слились в единый ураган нескончаемого наслаждения и сладостных судорог…

      Райс уже не понимала, где шныряли её блудливые ручки, лишь осознавала, что пальцы болели от напряжения, вцепившись в тонкое шкурное одеяло, на коем возлегала поверх абсолютно голая, не помня, как разделась и куда кинула рубаху. Но точно помнила какими-то урывками, что всё дальнейшее издевательство происходило уже без её «ручного» участия. Всё вокруг потемнело будто светильники водой залили… Дальше в сознании лишь разноцветные пятна, плавающие в глазах… Потом видела радугу…

      Очнулась в кромешной темноте. Только не от затемнения в глазах, а просто лампадка потухла. Поэтому совершенно не понимала, день на дворе или ночь. Вся мокрая и абсолютно обессиленная. Подёргав руками в разные стороны, поняла, что не только сама мокрая, но и вся постельная шкура хоть выжимай. Складывалось ощущение, что кто-то окатил водой из ковша с ведро. Плеснул на неё, а заодно и лежак намочил.

      Пить хотелось будто седмицу не поили. Протянула руку к широкой скамье у изголовья. Нащупала посудину с водой, но сил поднять совсем не осталось. В теле воцарилось состояние полной измождённости и бессилия. Райс даже померещилось, что она досуха выжита, а затем ещё и высушена.

      Внизу живота тукал предательский пульс, и каждый его полновесный тугой удар отдавался мягкой щемящей истомой, но терпимой пока, тут же опадая меж гулкими волнами притока крови.

      Дева понимала, только не зная откуда, что лучше всего валяться вот так расслабившись и ни шевелясь, не провоцируя