Мёртвые цветы. Иван Андреевич Банников

с большим облегчением покинул теплицу и испытал наслаждение от уличного воздуха, который теперь казался мне прохладным и невероятно свежим. Утирая рукавом пот с лица, я вернулся во двор и сел на один из стульев. Посмотрел на часы и поморщился. Время стремительно утекало, а расследование так и стояло на месте.

      Голодным взглядом я посмотрел на покусанные кошкой оладушки и обветренные бутерброды с каким-то белым сыром. Есть хотелось всё больше, в голове мелькнула предательская мысль сожрать хотя бы бутерброд, списав это на кошку. Но я решительно задавил гнилую идею и сосредоточился на разглядывании окрестностей.

      Когда я шёл по улице в поисках нужного дома, то детали ускользали от моего внимания. Сейчас же стало заметно, что деревня отнюдь не была такой уж безлюдной. На соседних участках что-то да происходило. Где-то играли маленькие дети, с визгом бегая друг за другом. Где-то еле слышно жужжала газонокосилка. Женщина с противоположного участка, с которой я обменялся парой слов, усердно выбивала цветные коврики, висящие на верёвке. По улице промчались к озеру несколько подростков на велосипедах, гогоча над понятными только им шутками. А на соседнем участке пожилая супружеская пара обрывала яблоки, которые молодая женщина, наверное, их дочь засовывала в недра ревущей электрической соковыжималки. При виде золотистой струйки яблочного сока, сверкающей на солнце, я мучительно сглотнул.

      Владимир появился из теплицы, как и обещал, через пятнадцать минут. В могучих руках он нёс сразу пять ящиков овощей. Ящики он отнёс в дом и тут же вернулся.

      – Погоди ещё пару минут, – он слегка улыбнулся. – В ду́ше обкупнусь, а то потный как слон.

      Владимир сорвал с верёвки полотенце сомнительной чистоты и пошёл к летнему душу, наполовину скрытому кустами жимолости. Я с удивлением посмотрел на густые тёмные волосы, покрывающие всю его спину, и ощутил укол чёрной зависти, потому что у меня волосы даже на груди не росли, что уж говорить про спину.

      Он быстро вернулся, свежий и влажный.

      – Ух, ну и жара же в этом году, – тут он посмотрел на стол и его голодный взгляд остановился на оладушках.

      – Это кошка, – поспешно пояснил я и тут же разозлился сам на себя.

      – Да знаю, – махнул он рукой. – Вечно ворует. Сам виноват, убрать надо было. Ну что, поедим?

      – Спасибо, я не голоден, – твёрдо отказался я, ощущая болезненные спазмы пустого желудка.

      – Да не это. Борщ у меня есть. И курочку вчера жарил. А? Будешь?

      – Не время сейчас, – моей стойкости могли бы позавидовать «клиенты» святой инквизиции.

      – Да никуда твои роботы и преступники не денутся! – он пренебрежительно хмыкнул. – Чего ты как чужой, не ел же с утра, небось.

      – Мне нечем вам заплатить, – я упорно отказывался, хотя соблазн согласиться становился всё сильнее.

      – Чего?! – он сильно удивился и посмотрел на меня как на сумасшедшего. – С каких пор с гостей деньги берут? Ну вы там в городе у себя совсем тронулись. Ужас. Филька!

      Он так громко выкрикнул, что