Я, Хаим Виталь. Роман. Эстер Кей

себя нарочно на глубине, чтобы волосы не всплыли на поверхность, и легко вспрыгнула, отряхиваясь.

      – Все! – и запела песенку на ладино, веселясь, что сделала заповедь, мицву.

      – Ах ты певунья, – улыбнулась Шабабу. – Вот такой гостьи, право, у меня еще не бывало! Чтобы в микве песни распевать!

      Она накинула на плечи Эстрелле ее привезенный с багдадской ярмарки прекрасный кусок махровой ткани, служивший полотенцем, и сопроводила в комнату для одевания.

      Та живехонько растерлась ароматным маслом, набросила платье до пят, приоделась по-нарядному в мантилью, украсила волосы жасмином, что рос перед выходом на улицу, и стремительно пересекла переулок под синагогой Альшейха, чтобы не наткнуться на группы учащихся, мелькнула ужом под аркой, поправила плед и уже более степенно направилась к своему дому.

      Муж, возвышенный и строгий раби, заранее вышел ей навстречу, так как переулок граничил с мусульманским рынком и был темным и не очень приятным.

      – Окунула кастрюльки? – спросил он, улыбнувшись.

      – И кастрюльки, и не только, – ответила она весело. Они не все привезли с собой из Каира, купили новую посуду уже здесь, а новую посуду положено окунать в воды миквы.

      – И сколько они с тебя взяли?

      – Два талера.

      – Ладно, – усмехнулся он. – Я тебе собственную микву построю!

      Его мать открыла половинку двери изнутри.

      – Что вы топчетесь перед домом, почему не заходите?

      – Мы разговариваем. Можно?

      – Не наговорились еще? Кто будет укладывать старших? Они там спорят, кому где спать. Не привыкли еще, тоскуют по своим хорошим постелям! Новая мода – семеро по лавкам! Как ты им объяснишь, зачем ты их сюда перевез?

      – Не ворчи, мамочка, мы уладим и это. Ты же видишь, все потихоньку устраивается.

      Он погладил мать по старым темным рукам, обнял за плечи.

      И ей тоже хотелось его внимания – престарелой матери.

      …Эстрелла изредка поглядывала на занавеску, за которой теплилась свеча в комнате мужа. Укладывала малышей, пела им, рассказывала, пока все дети не угомонились и задремали. Хотя бы спокойно проспали всю ночь! Они даже туалетом таким не привыкли пользоваться, как здесь. Все иначе, чем в их прекрасном каирском особняке. Все такое бедное и тусклое, неудобное и непривычное.

      Моше, которому исполнилось шесть лет, ведет себя лучше всех, никогда не перечит. Не строит из себя обиженного принца. Он, хоть и не старше всех по возрасту, а душа у него как у взрослого.

      Эстрелла погладила лоб спящего сына с благодарностью.

      Свеча за занавеской испустила струйку дыма и погасла. Значит, муж закончил учебу.

      Глава 3

      – Двадцать лет назад мы с тобой поженились, – прошептала Эстрелла. И заснула, стремглав погружаясь в водоворот памяти, не думая ни о чем, только – спать, спать, спать. Но одно почему-то вспомнилось: что на их свадьбе в Каире присутствовали особы королевской крови, много важных лиц.