Я, Хаим Виталь. Роман. Эстер Кей

только душа раби Хаима так заточена, что она способна воспринять, не исказив, и передать дальше, и к самоотречению приучена, так, чтоб без сожалений всю жизнь свою на это положить. Но необуздан, как дикий мустанг, был молодой и сильный, подобно талмудическому Абайе, раби Хаим Виталь по прозванию Калабрис! Такого – непросто поймать и ввести в свою игру на вторых ролях. Он и сам – лидер.

      Два с половиной года потратил р. Хаим на алхимические опыты…

      За тем и ушел из Цфата в Дамаск, что у него там своя школа (сицилийская Эскуэла, а учащиеся – эскольан, так и община их называется), он и по системе Пророчеств р. Авраама Абулафии тренируется, и по р. Цайяху, и по Тайтатцаку. Мысль его сильна. Высоко парит, взлетает и приземляется по всем правилам духовного искусства. Немного склонен к самомнению, а порой – впадает в тоску. Вылитый Абайе! Несчастлив с характером жены. Что же еще знать о нем? Он избран. Довольно и того. Теперь вопрос, как привлечь эту душу к правильной работе.

      Посылал Ари духовных гонцов через посредство сна, при поднятии души разговаривал с раби Хаимом, приглашал его в Цфат учиться у него.

      Но, проснувшись, лишь смеялся «дамасский принц», удивляясь, что этому Ашкенази от него занадобилось. Нет, он уважал всех, и даже ашкеназов, и первым учителем его отца в Калабрии (еще давно, до переезда в Эрец Исраэль) также был некто р. Хаим Ашкенази. Но все же сложно было ему признать первенство пришельца над собой, коренным Цфатским человеком, на которого с детских лет сделали ставки три самых крупных фигуры тогдашнего законоведения и мистицизма, получившие ординацию от Бейрава: Каро, Альшейх и Рамак. И каждый из них прочил раби Хаима Витала себе в преемники, готовил его к судьбе великой. Так к чему ж размениваться?

      Глава 7

      Их встреча должна была состояться на пару месяцев раньше. Учитывая, что знаний ему предстояло получить и впитать очень много, а душу раби Хаима надлежало еще отшлифовывать, самому же раби Ицхаку (Ари) оставалось жить уже менее двух лет – промедление было на руку «левым» силам, которые потому-то и старались задержать раби Хаима подольше в Дамаске.

      То он сомневался в пользе снов своих, в которых ему являлся цфатский мудрец Ари, и считал их пустыми. То жаль было оставлять свою общину выходцев с Сицилии, где вел уроки. Опять же – придешь в Цфат, придется объясняться с женой, мириться, просить прощения. Хана, наверно, мучается там одна, и родители ее донимают.

      …Раби Хаим выходил к своим любимым козлятам в загон, брал на руки одного из них, Пиппо, посмеивался сам над собой, а в общем, был собой недоволен. Преподавание и понимание каббалы в последнее время шло тяжело. Неужели все-таки покинуть Дамаск?

      Но наконец-то, решив, что в любом случае он сможет хотя бы задать Ари три основных вопроса, которые возникли у него в связи с изучением книги «Зогар», раби Хаим стал склоняться к мысли о возвращении в Цфат.

      Надо сказать, что для Ари обычные средства, которыми