Пиррова победа. Роман. Часть 2. Василий Васильевич Варга

Иван Павлович, ты свободен. Прошу садиться, – обратился он к Вите. Витя сел и, пронизываемый недобрым чекистским взглядом, съежился, но твердо решил отстоять хоть часть, заработанных им впервые в жизни, денег.

      – Ну что, комсомольский секретарь, разве ты не понимаешь важности момента? В твоем возрасте ребята кровь проливали, а ты занять государству каких—то 250 рублей стесняешься. У меня это в голове не укладывается. А ведь государство обучает вас бесплатно, откуда такая вопиющая несознательность?

      – Моя старшая сестра, когда здесь были чехи, а потом венгры тоже ходила в школу, и денег за обучение никто не требовал, выходит, обучение и тогда было бесплатным.

      – Но это было буржуазное обучение и воспитание в духе ненависти к человеку и привития любви к частной собственности и проклятому капитализму.

      – Мою сестру так никто не воспитывал, зачем говорить о том, чего на самом деле не было?

      Капитан нахмурился, в глазах засверкали искорки жестокости. Он схватил пачку сигарет, чтобы закурить, но тут же отодвинул ее.

      – Мы отклонились от темы, – сказал он со злостью в голосе. – Объясни, почему уклоняешься от гос займа!

      – Мне стыдно в школу ходить в таком рванье, – ответил спокойно Витя. – Тетрадей нет, учебники за среднюю школу собирался купить, не говоря уже о том, что дома нет ни муки, ни сахара, ни соли.

      – Учебники? Какая ерунда! Учебники в школе дают бесплатно, тетради тоже. Хочешь, скажу директору, она тебе двойной комплект выдаст.

      – Но…

      – Никаких но. Иди, распишись в ведомости, возьми облигации и дуй по направлению к дому уроки учить на завтра.

      – Не буду расписываться, – стоял на своем Витя.

      – Не бу—у—дешь?! – Фокин вытаращил глаза, налитые кровью. – Ах, ты, б…, ё… твою мать! Сука, дармоед, иждивенец! Сел на шею государству, а когда государству нужна помощь – сразу в кусты. Штаны, видите ли, ему мешают! Да я тебя посажу лет на десять. Где твой комсомольский билет? Давай его сюда! Я исключаю тебя из рядов славного ленинского комсомола, как буржуазного прихвостня и перерожденца.

      – Не имеете права, – ответил Витя. – Меня может исключить только окружком комсомола.

      – Окружком? Да я сам окружком, – Фокин встал из—за стола, схватил Витю за грудки, приподнял, разорвав рубашку, дал коленом в солнечное сплетение, а потом запустил пальцы ниже ушных раковин. – Задушу или пристрелю как собаку.

      От нестерпимой боли у Вити потемнело в глазах, ноги в коленях согнулись, голова свесилась набок.

      – Ну, как, будешь подписывать или нет? Будешь помогать государству или все еще упрямишься? А то пристрелю.

      Фокин расстегнул кобуру, достал пистолет но положил его на стол и стал прохаживаться, поглядывая на лежавшего на полу комсомольского вожака.

      – Берите, ешьте, сдирайте кожу, – наконец выдавил из себя Витя.

      – Ну, вот. Это называется так: не умеешь – научим, не хочешь, – заставим. Вот тебе иголка с ниткой, зашей свою рубашку,