Пиррова победа. Роман. Часть 2. Василий Васильевич Варга

орой мировой войны.  Часть стран Западной Европы, а именно Албания, Румыния, Венгрия, Чехословакия, Болгария, Польша, Восточная Германия, были присоединены к восточному блоку, где правил бал Советский союз. Народы этих стран признали победителей, но когда ленинские эмиссары попытались привить им любовь к коммунизму, резко замотали головами и сказали: нет коммунистическому раю. Пришлось показать кулак, как средство убеждения. Пришлось смириться. Когда дутый коммунистический рай начал душить население, возникали бунты. Тогда вводили танки, как  самые убедительные аргументы. Немцы, венгры, поляки смирились.

      Социализм в народно— демократических странах все же резко отличался от социализма в советском союзе. Советские крепостные нередко голодали, а жители ГДР жили достаточно комфортно. И, тем не менее, когда появилась такая возможность, все разбежались, как от красной чумы. В этом и заключается Пиррова победа коммунизма над другими народами. Все беглецы вернулись в дикий, но процветающий капитализм. Даже союзные республики, выпестованные, откормленные, одетые, обутые в социалистические онучи, со слезами на глазах убегали от этого рая. Поскольку автор не проживал ни в одной социалистической стране Запада, он сосредоточился на Подкарпатской Руси, тоже не знавший, что такое коммунистическо-крепостнический уклад жизни, запеленатый в духовное рабство. В Подкарпатской Руси происходили точно такие же события, с поправкой на геноцид. Подкарпатская Русь была  присоединена к Украине на вечные времена.  Так выползла Пиррова победа марксизма— ленинизма, отцами которой были три шкодливые евреи – Мордыхай Леви, Энгельс и Ленин (Бланк).

      «Добровольно-принудительно», или «Не хочешь – заставим»

      1

      Можно по—разному относиться к тому, что кавказский горец с двухклассным образованием Иосиф Джугашвили д—Сталин оголял свой народ – рабочих, колхозников, интеллигенцию—до трусов. Страна была обескровлена войной с Гитлером. Были разрушены города и села, а сельское хозяйство всегда дышало на ладан. И Германия была разрушена, и Германии помогали, А Советскому союзу помочь было некому. Сталин хорошо отстреливал своих, а Гитлер, как бы мы его не кляли берег своих граждан, в частности бойцов, уложив на полях сражений 7 миллионов солдат, а Сталин 21 миллион, а по некоторым сведениям 27 миллионов солдат. Надо было поднимать страну с колен. И для этого установили квоту (за данные не ручаюсь) – 50% от всех вдов заработанных плат. Жителям городов – рабочим, врачам, учителям это давалось, а крепостным крестьянам, жителям сельской местности – никак. Они никакой зарплаты не получали за свой каторжный труд. Они вынуждены были продавать последнюю курицу, что погасить хоть частичку государственного займа, вроде добровольного, а на деле принудительного.

      Фокин с сожалением констатировал, что с госзаймом его актив не справляется. Госзаем работал только среди сельских учителей. Это они, бедные, принудительно занимали государству одну треть, а то и половину своей месячной скудной зарплаты сроком на двадцать пять лет, а что касается крестьян… у крестьян ничего не было, кроме курицы да собаки и та выла, потому что ее нечем было кормить. Капитан посылал по домам не только активистов, но и работников милиции, которые были всегда при нем и выполняли любой его каприз.

      – Пусть продают дома, но государству занимают, – сказал однажды горбун на совещании.

      – А где покупатели? – спросил председатель сельского совета Корнута. – Кто станет покупать эти хибарки, да еще в такое напряженное время? Купите вы, Иван Павлович.

      – Разведка доносит, что на нашей территории Велико-Бычковский лесхоз собирается восполнить вырубку лесов бука путем посадки саженцев хвойных пород на площади свыше восьмисот гектаров, – сказал, улыбаясь, Фокин. – Следует ожидать найма сезонных рабочих из числа местных жителей. Это будут граждане нашего села. После завершения работ им полагается зарплата. Вот тут—то мы и выполним часть плана по госзайму.

      – Каким образом? – спросил Корнута.

      – Это пока государственная тайна, – сказал Фокин. – Давайте потерпим месяц – другой.

      Разведанные оказались точными: в апреле месяце, ко всеобщий радости, начался набор рабочих. Женщины, старики и школьники старших классов, бросив учебу, ринулись, чтобы заработать хоть какую—то копейку. В апреле день уже довольно длинный, около 14 часов, но все трудились с утра до вечера, не спрашивая, кто, сколько сегодня заработал. И даже не теребили лесника вопросами, когда же получка, потому что каждый знал: раз отработал, на перекличке был, свою фамилию слышал – зарплата будет.

      2

      Среди многочисленных школьников, которых нужда заставила временно бросить учебу в школе и что—то заработать, был и Витя, единственный сын Василия Степановича.

      – Пойдем, сынок, может, заработаем какую копейку и купим тебе обувку на резиновой подошве, и какие—нибудь штанишки. Ты так пообносился, что мне самому стыдно. Пальцы у тебя вылезают из полотняных туфель, колени из брюк выпирают. И заплатки по истрепал, скоро пятая точка засверкает. Может, и рубашку— безрукавку удастся приобрести. Мне так ничего