Игры богов. Александр Золотько

окликнул Ясик не оборачиваясь. И еще раз, чуть громче: – Мастер!

      – Да! – выдавил из себя Мастер, все еще лежа на песке.

      – Хреново работаешь, брат. Смотри, какая красота – настоящее солнце. Смотри, как играют, скользят краски перед закатом. Как море окрашивается в безумной красоты оттенки! А что твое солнце, елозящее от Истинного горизонта к Истинному горизонту? Просто раскаленная лепешка какого-то металла.

      Мастер еле слышно застонал.

      – Ты работай, братела, работай. Здоровье нужно заработать.

      Ясик постоял, не столько рассматривая закат, сколько давая возможность богам разойтись. Потом медленно спустился к морю. Присел на корточки.

      Волна осторожно потерлась о ногу Ясика. Потом робко приподнялась и, мгновенно обретая черты женского лица, поцеловала его в губы.

      «Да, – подумал Ясик, – никто меня не любит, только вот волна. И то потому, что я потратил на это толику Силы. Я могу позволить себе такую вот вольность с волной. И остальные боги тоже могут, но не сделают этого – экономят. Берегут свою бесценную Силу. Хотя они тоже могли бы построить купол из морских волн, они могли бы сломать ногу Хромому и не давать ране зажить. Смогли бы, но для этого им снова понадобилась бы Сила и готовность ее потратить. Сегодня. Зная наверняка, что завтра не иссякнет поток, идущий от храмов, святилищ, алтарей… Но они этого не знают, они боятся, что завтра вдруг что-то произойдет, как в свое время произошло с Алым».

      А вот заставить бронзовое солнце выплясывать так, как сделал это вчера он, – им слабо. Им пришлось бы объединиться и истратить все, что удалось нажить за долгие дни скопидомства.

      Интересно, кстати, а хватило бы их объединенной Силы для того, чтобы победить его, Ясноглазого? Интересно…

      Ясик сел на песок, прямо возле прибоя, и волны стали разбегаться в стороны, чтобы не замочить его одежды.

      Они никогда не решатся испытать свою Общую Силу. Никогда. Они не знают, что выйдет из этого испытания, ведь Ясик силен. Он действительно силен. Но и он никогда не решится вызвать их всех на поединок одновременно. Он… Ясик огляделся, словно кто-то мог подслушать его мысли. Он боится. И с тех пор, как один из них научился принимать Кровавые жертвы, не выдавая при этом своего безумия, Ясик потерял покой.

      Он помнил, какой была битва с Безумным… Та, единственная, которая выпала им всем. Он и сейчас еще ощущал на своем теле мощь ударов, которые обрушивал Безумный на них всех.

      Тогда ему на мгновение показалось, что Безумный победит, что следующий удар просто смешает их всех, бессмертных и прекрасных, с прахом и уделом их станет Бездна, которую они готовили для Него.

      Ясик очень хорошо помнил и свой ужас, и ощущение своего бессилия, изрядно приправленного безысходностью, и нахлынувшее отчаяние… Может быть, именно это самое отчаяние и помогло ему тогда. Помогло тогда им всем.

      Что-то полыхнуло, и наступила тишина. Они стояли посреди пустыни, раскаленной той самой вспышкой, и среди них не было ни Безумного, ни Алого. Потом начался дележ освободившихся территорий